После всего. Застолье
Смещать по вкусу
Во что может превратиться русский борщ, выяснила наш обозреватель
C Антоном Ковальковым я познакомилась в Милане, на Всемирной выставке 2015 года, где он заведовал всей гастрономией российского павильона. Это и в любой другой год ответственное дело, но в 2015-м вся ЭКСПО целиком была посвящена еде и гастрономии, поэтому и задачи ставились на самом высоком уровне.
Российский павильон привлек тогда чуть ли не больше посетителей, чем итальянский, а вечера, мастер-классы и всякие тематические дни — будь этими темами блины или русские супы — немедленно собирали очереди. Ковальков готовил кашу из трех круп, заваривал ее на квасе и грибном бульоне и говорил, что его роль как посла российской гастрономии как раз и состоит в том, чтобы показать, чем эта кухня со всеми ее традиционными ингредиентами могла бы стать на международном уровне.
Потому что пока что, нужно признаться, русской кухни на международной сцене нет. Есть итальянская, мексиканская, французская и многие другие, а русской нет. Ни на уровне высокой гастрономии, ни в фастфуде. Хотя я начинала бы, конечно, не с фастфудов, а именно с авторской кухни. В гастрономии, как и в любом другом искусстве, импульс идет сверху. Сначала появляются мастера, которым слышна небесная музыка, а потом уже записанные ими ноты стекают в концертные залы. Поэтому и вопрос о том, где находится сейчас русская кухня, я бы адресовала поварам. И Антону Ковалькову тоже, которого я на прошедшей неделе встретила на парижском фестивале Omnivore — его пригласили принять участие.
Парижский фестиваль Omnivore определяет себя самого как собрание тех, кто «сдвигает линии». Сдвигать линии, искать новое можно, когда над головой у тебя горят три мишленовские звезды, а можно, пока у тебя еще не было своего ресторана. Все можно, говорит Omnivore и предлагает своим участникам попробовать.