Культура | Персона
«Я способен играть даже с торшером»
Когда Дмитрий Нагиев сыграл главную роль в фильме «Самый лучший день», выяснилось, что он глубокий драматический, а не только комедийный актер. В его активе участие в сериалах «Кухня» и «Физрук», а также телепроект «Голос». С самым высокооплачиваемым актером в стране «Огонек» поговорил накануне Нового года.
— У вас был такой комический персонаж в 1990-е, интеллигент Павел Очкарито... Так вот, у нас журнал для таких примерно читателей.
— Вы зря мне это объясняете… Поскольку я летаю по несколько раз в неделю, я ваш журнал читаю в самолете.
— А-а-а, ну да, наш журнал действительно предлагается в самолетах в том числе… Я хотел поговорить с вами о том, как вообще все началось. Вы сами-то когда стали понимать, чем хотите заниматься? Вот вы вернулись из армии, поступили во ЛГИТМиК (ныне — Российский государственный институт сценических искусств, Петербург)…
— Все случилось гораздо раньше… Я с детства, наверно, лет с десяти, понимал, что я хочу стать либо разведчиком, либо актером. В профессии разведчика меня привлекали черные перчатки, очки и поднятый воротник на черном плаще. Но я совершенно не представлял, куда идти и где учиться на разведчика. Поэтому с годами я все-таки стал склоняться к профессии актера. Тем более что актерам же ничего не надо делать. С чем сопряжена эта профессия, с какими трудностями, я тогда даже не догадывался. Поэтому я не ходил ни в какие детские студии, не готовился. Меня в детстве заставляли читать стихи, я читал с выражением, стоя перед классом, но особенного успеха это тоже не имело. Все так и шло, пока я не попал в армию (1988–1990). Видимо, по принципу от обратного именно там я начал много и усиленно читать. Запоем, все, что попадалось: от журнала «Плейбой», который я знал практически наизусть, до «Механизмов и шестеренок часов». От Бунина до Булгакова. Поскольку в те годы литература еще не отличалась разнообразием, я быстро прочел всю местную библиотеку. А потом начал что-то даже выписывать в тетрадь, какие-то мысли. В общем, к окончанию службы я был готов — физически, морально и духовно — к поступлению в театральный институт. Правда, все еще не понимая, какие сложности и препятствия могут встать на моем пути…
— Можно сказать, что вы из актерской семьи, или это было бы преувеличением?
— Нет, это абсолютное преувеличение… Я из семьи интеллигентной, но потрепанной, скажем так, десятилетиями советской власти.
— Ваше решение стать актером связано с переменами в стране? Все-таки общее раскрепощение нравов.
— Нет, никак с переменами в стране это не связано… Я хотел быть актером и при советской власти, и после советской власти. Политическая обстановка в стране не влияла на мое решение… Может быть, кому-то это помогло добиться успеха, именно потому что в прежние времена ему не хватало таланта, а свобода дала возможность многое говорить и о многом шутить. Некоторые артисты раскрылись именно благодаря такой возможности — правда, тут я имею в виду скорее артистов разговорного жанра… Но это не мой случай. Я надеюсь.
— Был такой развлекательный сериал на питерском ТВ «Осторожно, модерн!», 1995–1996 годы… Первая постсоветская народная комедия, вы там вместе с Сергеем Ростом играли всех персонажей. В том числе и интеллигентов, например в серии «Развод». Вы этих персонажей с кого списывали, с домашних, с соседей? Это очень было реалистично.
— Вы знаете, наверное, хороший актер от плохого отличается тем, что он придумывает образ… Вряд ли я ставил себе задачу сыграть похоже на кого-то, кого я видел в жизни. Это все собирательные образы. Они построены на большом количестве фантазии и в еще большей степени — наудачу. Главная моя задача была — не повториться. Ребята, которые писали сценарии — Анна Пармас, Андрей Балашов, Сережа Рост, возможно, отталкивались от чего-то, а я — нет… Я старался выдумать их из башки, сделать это гораздо сложней. В результате некоторые точные попадания — среди 300 и даже более сыгранных персонажей — были.
— Переиграть стольких персонажей — это, по-моему, большой опыт. Это должно было стать творческим фундаментом, базой, сформировать вас как актера.
— Единственное слово, с которым можно согласиться,— это опыт. База все-таки подразумевает некое всестороннее развитие помимо карьеры. Поскольку имя Нагиева стало широко известно только пару лет, люди теперь стали вглядываться, присматриваться к тому, что было сделано прежде. И помимо прочего выяснилось, что сегодняшние 18–20-летние с удовольствием смотрят в интернете нашего «Задова». Можно сказать, что прапорщик Задов пользуется моей сегодняшней популярностью. Но вот что касается опыта, то, безусловно, я после тех адских съемок в «Осторожно, модерн!» способен выжить практически в любом съемочном процессе. Я способен играть с хорошими партнерами, с плохими партнерами. Могу играть даже с торшером. Я могу переодеваться за 10 минут, а могу растянуть процесс переодевания и перегримировки на часы. Я универсально и абсолютно подкован, в этом плане у меня действительно железные зубы.
— В сущности, это ведь все не столько комедия дель-арте, сколько абсурдистская комедия. Культуру абсурда ни тогда, ни сейчас, увы, никто почти у нас не понимал. Может быть, с этим было связано ваше первое разочарование — ваш юмор оказался слишком сложным для массовой аудитории?
— Нет, здесь я с вами не соглашусь. Например, зрителям «Осторожно, модерна!» и «Прапорщика Задова», в общем, все было понятно. Но перед нами шел огромный локомотив под названием «Городок» (телевизионная юмористическая программа с участием Юрия Стоянова и Ильи Олейникова, выходившая с 1993 года на канале РТР, далее «Россия 1».— «О»). Люди, которые ее создавали, начали это раньше нас и имели несравнимо больше влияния на массовую аудиторию благодаря тому, что они выходили на центральном канале, а мы работали на региональных. Нас дальше питерского канала не пускали. Потом, правда, взяли на канал СТС. Но канал СТС того времени и сегодня — это два разных канала. Потом произошел некий прорыв, и нас все-таки взяли на канал «Россия», но обложили абсолютно непомерными требованиями. Мы оказались под полным контролем. И стали единственным творческим коллективом, который через полгода оттуда ушел. Потому что делать веселый андерграунд в таких условиях катастрофически невозможно.
— К этому времени появилось слово «формат», и все живое оказалось задавлено, к сожалению. Вы тогда определяли свое амплуа в качестве комика или так некорректно вас называть?
— После того как я в ЛГИТМиКе сыграл в «Чайке» доктора Дорна, один очень известный сегодня режиссер сказал, что впервые видит «Чайку» «про доктора». Затем было «Чистилище» (фильм Александра Невзорова о начале чеченской войны, 1997 год.— «О») — это из серьезных работ. Может быть, амплуа, как вы говорите, комика, ко мне прилипло потом в силу того, что мне в моей скромной биографии чаще выпадало играть комических персонажей. А может быть, просто потому, что я — всесторонне талантливый человек. Это я так говорю, чтобы как-то оправдывать амплуа комика.
— Ваша параллельная карьера шоумена, радиоведущего связана с тем, что вы не могли реализоваться целиком в кино?