Россия и мир | Тема номера
По семье и школа
Расслоение школ достигло небывалых масштабов. Эксперты отмечают: в лучших учебных заведениях учатся в основном дети высокопоставленных чиновников и состоятельных родителей. Кроме того, этим школам выделяется дополнительное финансирование, их поддерживают представители власти на местах. Фактически речь идет о создании системы элитарного образования за госсчет. Феномен исследовал «Огонек»
Двадцать пять лет назад в «Огоньке» вышла статья под названием «Кухаркины дети». Автор — Исак Фрумин, бывший тогда директором красноярской экспериментальной школы «Универс» (сейчас он научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ), писал о новом для нашей страны явлении — расслоении школ. Отвращение к косной и догматичной советской школе было так велико, что состоятельные люди переводили детей в частные — там и условия были получше, и учителя не церберы, и программы экспериментальные. В массовых государственных школах, диагностировал тогда Фрумин, остаются в основном дети из низов общества. Казалось, государственным школам предстоит превратиться в резервации для «кухаркиных детей» с соответствующим уровнем образования и преподавания.
Исак Давидович, похоже, оказался прав: четверть века спустя мы действительно получили социальную сегрегацию в системе школ. Только теперь бизнесмены и чиновники отдают детей не в частные, а в элитные государственные учебные заведения, попасть в которые ребенку (и родителям) «со стороны» практически невозможно.
Вместе с экспертом «Огонек» попытался понять, какой же поворот за четверть века у нас во всеобщем образовании случился.
«Они не видели во мне ресурса»
Чиновники уверяют: никаких фильтров и барьеров, все равны, всего-то надо — записать чадо в престижное учебное заведение через интернет-портал госуслуг, что каждый может. Это действительно может каждый. Но потом родителей вызовут на собеседование, чтобы понять, чем они могут быть полезны школе, и лишь после этого начнут проверять, что знает и умеет ребенок. А проверка будет либо благожелательной, либо, как бы это помягче сказать, пристрастной.
В редакцию пришло письмо от женщины, которая устраивала сына в 1-й класс топовой школы. Первый вопрос, который ей задали: «Ваш ребенок умеет читать и писать?» Мама была «продвинутая» и ответила грамотно: «Стандарты дошкольного образования не предусматривают обучения навыкам чтения и письма, а только лишь развитие детей». Тогда ей объяснили, что методики учителей начальных классов в этой школе рассчитаны на подготовленных учеников и с ее ребенком отдельно никто заниматься не будет: «Вашему мальчику будет трудно соперничать с более успешными сверстниками». «Но может быть,— спросила мама,— можно отдать ребенка на подготовительные курсы?» «И там тоже требуется умение читать,— был ответ.— Можем взять в группу подготовки к подготовительным курсам».
Почитайте, что пишут на родительских сайтах о приеме детей в «элитные» 1-е классы, и не только в Москве. В процессе отсеивания ненужного школе контингента спрашивают не только о навыках чтения и письма письменными буквами (не печатными) без ошибок. Надо еще отвечать на вопросы типа: «Что общего между ежом и молоком?» Правильный ответ для тех взрослых, кто затруднился с ответом: еж — млекопитающее.
Вообще-то конкурсный отбор детей в 1-е классы… запрещен Законом об образовании. Но в 5–10-е классы лицеев и гимназий отбор учеников по конкурсу не запрещен. Поэтому именно на входе в эти «лучшие» школы и устраивается отбор — и учеников, и их родителей.
Учителя элитных школ говорят: «Мы принимаем только детей с ярко выраженными способностями». Родители тех, кто остался за бортом, убеждены: это неуклюжее оправдание, чтобы под видом якобы талантливых детей принимать состоятельных и «своих». Тем более что первое правило педагогической психологии гласит: способности детей (математические, художественные, научные и др.) развиваются только в деятельности. Их нельзя выявить за полчаса общения с ребенком.
Галина Чередниченко, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН, говорит: «Учителю легко и приятно работать с более продвинутыми учениками. Именно они быстро и адекватно усваивают учебный материал и отвечают учителю своими успехами. Учителя считают, что есть дети способные и мотивированные и есть неспособные и немотивированные. А то, что способности могут быть не только врожденные, но и приобретаться в процессе социализации ребенка, это их мало интересует».
Так и получается: школа отбирает не способных детей, а семьи, родителей, которые могут в силу своих материальных или статусных возможностей обеспечить успешную учебу ребенка. Ну и попутно помочь школе. И сейчас уже речь идет не о жалком взносе в 50 тысяч на художественное панно в актовом зале или строящийся спортзал (это тоже уже в прошлом). Теперь руководство школы интересуют связи родителей и их возможности в высоких кабинетах. Как сказала одна знакомая, забравшая дочь из топовой школы, куда до этого устроила ее по большому блату: «Когда я приходила в школу, учителя смотрели мимо меня. Они не видели во мне никакого ресурса». И ведь эта мама была не уборщицей и даже не обычным бухгалтером или инженером, а известным арт-дилером…
«Чтобы попасть в престижную школу в центре, родители регистрируют детей у местных жителей. За деньги, разумеется. Стандартная такса — 1 млн рублей. Для особо одаренных…»
Что же касается ухищрений, на которые идут родители, чтобы запихнуть ребенка в элитную школу… Ирина Абанкина, директор Института развития образования при НИУ ВШЭ, рассказывает о результатах исследований института: чтобы попасть в престижную школу в центре, родители регистрируют детей в нужном микрорайоне. Есть бабушки, и есть работники ДЕЗов, готовые оказать такую услугу. За деньги, разумеется. Стандартная такса — 1 млн рублей. Для особо одаренных…
Сильного поддержи
Еще несколько лет назад от Минобра было невозможно добиться даже перечня, не то что рейтинга хороших школ. А на все обращения журналистов в министерстве и Рособрнадзоре отвечали: мы не хотим, чтобы сравнивали школы по результатам ЕГЭ или по победам в предметных олимпиадах. Это личные достижения учащихся. Поэтому показатели ЕГЭ даже исключили из списка критериев деятельности губернаторов.
Сейчас ветер изменился, и список лучших учебных заведений страны — не тайна. Рейтинг лучших школ презентуется с большой помпой и самим министром образования. А лучшие среди сельских — это 9 школ под № 1 в разных районах Краснодарского края.
Главные критерии при определении места школы в рейтинге — высокие баллы ОГЭ (9-й класс), ЕГЭ и число победителей предметных олимпиад. Правда, итоговые баллы в рейтинге не выставлены, просто написано, что вот эти школы — лучшие. И все. Доверьтесь составителям. Качество образования в школе? Этот деликатный вопрос остается в стороне: составители рейтинга ориентировались только на результаты детей, а это не одно и то же. А уж каким образом ученики получили высокие баллы — это история каждой конкретной семьи. И вряд ли кто-то будет спорить, что с каждым годом репетиторы сопровождают наших детей в учебе все раньше и раньше. Вот и колумнист «Огонька» Маша Трауб пишет: репетиторы пришли уже в начальную школу (№ 45, 2016, «Дайте списать!»). Если ребенок сам с учебным материалом не справляется, его из хорошей школы отчисляют, чтобы не портил картину успеваемости. И почему-то ни у кого не возникает вопроса: что это за учитель, который не может научить? Главное отличие «лучших» школ от других — это обильное финансирование. Вроде бы Закон об образовании установил единый нормативно-подушевой принцип: сколько учеников — столько и денег. Однако единство — кажущееся. «Фактически,— говорит Сергей Косарецкий, директор Центра социально-экономического развития школы Института образования НИУ ВШЭ,— для отдельных топовых школ финансирование выше, чем для основной массы. Такая школа получает дополнительные средства за счет других источников, разного рода грантов, целевых субсидий и т.д. Кроме того, эти школы в первую очередь обеспечиваются современным оборудованием».