День дома
Мы попросили студенток литературного объединения «Фиалки по средам», творческой группы для молодых авторов под руководством Марты Кетро, написать рассказы на тему «женщина и быт». Получилось три зарисовки, в которых есть и смешное, и грустное, и вдохновляющее, а в целом — очень созвучное нашим таким разным, но в чём-то очень похожим жизням.
Марина Бутусова: Полтора
Полтора года родительства я отметила двумя событиями:
- впервые убирала последствия за чужой собакой (очень надеюсь, что это была собака);
- и впервые наорала на сына.
Орать мне не нравится, а ребёнку наоборот. И он ежедневно обкатывает на дорогой родительнице типично тоддлеровские инфоповоды к оранию.
Вот надкушенная печенька упала на землю, и ничто на свете не может её заменить, в знак чего драматично рассеем по улице коробку ненадкушенных печенек и упадем в них рыдать. Мать тут не орёт, мать берет рыдателя на ручки, проговаривает и контейнирует его страдание, обещает камаз печенек и банан на замену.
Рыдатель же колотится на материнском плече 13-килограммовой щукой, лупит плавниками, всячески сохраняя безутешность. Мать не орёт, мать толкает колясочку в гору, подсекая щуку плечом, щука рвётся назад, потому что в печеньковый рай набежали голуби, а у щуки возраст симпатии к голубям.
Вырисовывается понимание, почему природой обеззвучены рыбы. Если б вы слышали, как плачут щуки от невозможности прикоснуться к птицам, у вас разорвалось бы сердце.
Когда голубиное горе позади, а рыба щука упакована в лифт и постепенно затихает, мать почти готова себя похвалить за родительскую зрелость. Но в тесной прихожей ребёнок сын решает дать дембельский аккорд в печеньковой истерике.
С цирковой сноровкой дитя выбрыкивается с рук дугой назад, со всей дури лупится затылком в стол и предсказуемо от боли орёт паровозом. И вот тут мать-паровоз наконец тоже орёт, причём в пять раз мощнее, потому что перепугана и знает русский мат.
Вольный смысл восклицания такой: сын, твоей матери не хватает эротики. Восклицание можно считать риторическим, потому что я и есть эта матерь и потому что да, не хватает, ибо свободные восемь минут чаще тратятся не куда вы подумали, а на люкс-возможность побыть в туалете за закрытой дверью — нормальные приоритеты молодых родителей.
К счастью, удары об стол на нашем паровозе заживают быстрее, чем материнский стыд, и именинник быстро затихает в распаковку подарка. Подарок сын выбрал сам — это силиконовая форма для выпечки в виде жёлтого ананаса. Шикарный, я считаю, выбор, не лабубу эти ваши. Отмечаю свои привилегии: стихийный первобытный консюмеризм ребёнка куда комфортнее для бюджета родителей, чем социально обусловленный. Посмотрим, сколько эта привилегия продлится.
Но вернёмся к именинной собачьей теме. Ребёнок мой не только орёт, но и радуется по типично тоддлеровским поводам. Например, любит камушки.
У нас в районе с песком напряжёнка, вместо него привозят мелкий морской камень, который страсть как нравится детям, и не только детям. На сегодняшней игровой площадке камень понравился как минимум одной собаке (очень надеюсь, что собаке). И когда мой детёныш с восторженным писком ныряет шуршать камнями, я вздыхаю, собираю кулёк из двух пакетов и иду сгребать с пути юного петролога апофеоз собачьей вседозволенности.
Градацию социальной не то ответственности, не то смиренности вижу такую: сначала убираешь свою вседозволенность, чтоб в неё не наступили чьи-то дети, а потом начинаешь убирать чужую, чтоб в неё не наступили твои. На том — с годовщиной родительства нас, ура.
Фото: Getty Images
Маргарита Разумовская: Быт и котенька
Шесть утра — это время, когда на меня все орут.
Сначала ко мне на четвереньках приходит моя маленькая волосатая кошка с бирюзовыми глазами и рассказывает, что у неё животик прилип к позвоночнику. Это неправда, но я ей верю.
Потом просыпается мой пушистый ребёнок, хлопает синими глазами и зовет: «Мам-мам-мам». Видит меня, самым ехидным тоном говорит: «Ага-а-а, вот она», — и требует молока, внимания, игр, на ручки, печенье, нет, шоколада, нет, йогурт, нет, нет, нет, ой, написала, мам, мокренько. Тем временем кошка хочет есть, срочно есть, не ела шесть дней, дольше даже, вообще никогда не ела, дай котеньке, прямщас дай, вот это тоже дай, дай-дай-дай, ну куда ты опять пошла мимо холодильника, я кому тут бегом дорогу показываю.
Одной из первых фраз мой ребёнок сообщила, что котенька поела. Но это только я слышала, котенька-то пребывает в полнейшем неведении.