MaximКультура

Новая темпоральность, черный лебедь, ошибка нарратива и другие понятия, которые ты должен знать, чтобы понять нашу эпоху

Информатизация, глобализация и прочие многобуквизации превратили нашу жизнь в нечто совершенно иное, чем раньше. Ученые считают это началом принципиально новой эпохи и с нашей помощью дают тебе советы, как остаться собой в дивном новом мире.

Обычный человек, слыша слово «постмодерн»*, старается убедить себя, что это не имеет к нему никакого отношения, а возможно, и вовсе выдумка. Примерно как «эректильная дисфункция», «разбегание галактик» или «рука, которая иногда высовывается из унитаза и хватает все, что подвернется». Между тем мы живем именно во времена постмодерна, которые наступили в прошлом веке и не собираются заканчиваться. Пока еще можно не придавать этому значения и цепляться за мысль, что мир, в котором ты живешь, — тот же самый, в котором ты родился. Но уже совсем скоро шагу будет некуда ступить без понимания того, что такое «пространство потоков», «длинный хвост» или «экономика даров». Мы, как обычно, беремся снабдить тебя базовыми сведениями. Половина — сегодня, половина — завтра.

* — Примечание Phacochoerus'a Фунтика:
«Редакторы так спешат натужно шутить, что опять никто не потрудился объяснить, почему в статье используется термин «постмодерн», а не «постмодернизм». Придется мне. Постмодернизмом (англ. postmodernism) называют течения в литературе, искусстве и философии. О них мы сегодня не будем, ты столько не выпьешь, чтобы разобраться. Постмодерн же (англ. postmodernity) — это состояние общества в новейшее время; по разным оценкам — с 60-х, 80-х либо 90-х годов XX века. Оба понятия считаются неустоявшимися, и их часто путают даже в словарях. В русских, конечно. В Оксфордском, например, все четко»

 Повторим времена 

Как известно, использование латинской приставки post («после») — самый простой способ создать умное слово. Например, постсыр — звучит хорошо, и все стесняются спросить, что это такое, из боязни показаться глупыми. Но с постмодерном все иначе. «Пост» в его случае действительно означает «после», а «модерн» — эпоха вполне конкретная, описанная даже в учебниках, не говоря уже о Википедии. Ну, ты помнишь: модерном, или Новым временем, называют отрезок в 400–500 лет, который следует сразу после Средневековья. Поскольку отмечать подобные вещи тогда было не принято и нигде в летописях нет записей о масштабной пирушке с оливье, историки до сих пор не пришли к единому мнению, когда именно начался модерн — то ли в год Реформации (1517), то ли после подписания Вестфальского мира (1648), то ли во время английской промышленной революции XVII века. Но это и не важно.

Тебя сейчас интересуют только те черты Нового времени, которые недавно вдруг умерли, обозначив начало постмодерна. Это:
а) вера в науку и контроль над информацией;
б) концепция линейного времени;
в) продажа себя, обмен труда и творчества на деньги.

Иными словами, средневековый человек, прообраз современного гопника, жил как бы вне времени и был малограмотным и ленивым: зачем учиться, если Бог все лучше знает, и зачем стараться, если все, что наработаешь, забирает батя? В смысле, феодал. Новое время принесло с собой в числе прочего массовое использование часов и календарей, институт авторского права (ну или, как минимум, спрос на искусство), перепроизводство и свободный капитал. Это не сразу, но изменило самосознание человека.

«Если использовать метафору, — забыв об обещании не использовать умных слов, говорит профессор Медведев, — то модерн — это дерево. У дерева есть логика. Есть структура. Корень растет, превращается в ствол, в крону, в плоды».

Когда же все это накрылось тазом из безоксидной меди? Как нетрудно догадаться, в XX веке. В мир пришли глобальные войны, массовое телевидение и Интернет, информация стала распространяться бесконт­рольно. Возник виртуальный капитализм — это когда производятся не товары, а знаки. Продаются не бутерброд с мясом и коричневое питье, а McDonald's и Coca-Cola.

«Мы живем в мире, где виртуальность превращается в реальность. Стоимость делается из воздуха, из слов, из представления человека о вещи», — грустно вздыхает профессор, потягивая купленный за двести рублей кофе, себестоимость которого — пять. «Если продлить метафору, то постмодерн — это грибница. В отличие от дерева, ее нельзя уничтожить. У нее нет центра, элементы взаимозаменяемы. В основе — сеть».

Ни один гриб не растет из другого, они обособлены, хотя и знают о существовании друг друга и обо всем, что происходит на любом участке сети. Таково современное общество.