«Никто не знает, кого стоит жалеть больше»: как музеи говорят об инклюзии
В конце ноября Пушкинский музей провел пятый инклюзивный фестиваль, который назвал «Карта уязвимости». Воспользовавшись поводом, мы попросили музейных директоров и кураторов поразмышлять об уязвимости, принятии, избытке чувств и инклюзии
Говорить на тему уязвимости обществу было сложно всегда, но говорить — а кроме того, принимать решительные шаги — нужно непременно. Об этом свидетельствуют инициативы и на территории искусства. Пушкинский музей здесь предпочитает оказываться в числе первых. Об этом свидетельствует, в том числе, ежегодный инклюзивный фестиваль, который в этом году прошел в пятый раз. Директор ГМИИ имени Пушкина Марина Лошак, директор Музея Шпренгеля Райнхард Шпилер, а также кураторы «Карты уязвимости» Евгения Киселева и Егор Рогалев рассказывают, почему жалость — чувство не всегда верное, как меняется общество и какие шаги предпринимают музеи.
Марина Лошак, директор ГМИИ им. А.С. Пушкина
Наше общество сейчас готово к разговору об инклюзии значительно больше, чем прежде. Был проделан огромный путь, и степень готовности к диалогу о доступности невероятно возросла. Мои молодые коллеги не помнят времена, когда людей особенных нельзя было увидеть в общественных местах. Тогда возникало впечатление, что они не существуют — настолько они были незаметны. За последние годы отношение мира и общества к инклюзии значительно изменилось, мы находимся на пути принятия другого человека, со всеми его особенностями и отличиями. Безусловно, это связано с нами и с нашими детьми, которые демонстрируют максимальную открытость в этих вопросах.
Сейчас я точно понимаю, что должна происходить определенная работа — рефлексия над эмоциями, которые мы испытываем при встрече с особенными людьми. Речь идет, конечно, не о жалости, а о сотрудничестве, сопереживании и сосуществовании с человеком, который отличается от тебя. Ведь — если говорить о жалости — никто не знает, кого стоит жалеть больше: физически здорового, но бессмысленно живущего и наполненного злостью человека, или того, кто хуже слышит или видит, но преисполнен гармонии с собой и миром. Поэтому важно уметь жить рядом и давать другому максимальную возможность чувствовать себя органично и гармонично в этом мире.
Вот по этому пути идет музей. Мы проделали определенный путь, на протяжении которого иногда, от избытка чувств, хотели создать какие-то сверхособые условия для особенных посетителей и выделить им определенные зоны в музее, может быть, более удобные, но изолированные. Однако довольно быстро мы поняли, что не нужно ничего специального, кроме умения принять наших гостей и сотрудников таким образом, чтобы они не чувствовали никакой разницы между пребыванием физически здорового человека и человека со своими особенностями. Поэтому наша основная задача — сделать музей площадкой, где все равны и у всех одинаковые права.
Важно и то, что мы не одни идем по этому пути: эти ценности разделяют самые разные музеи, в том числе небольшие или находящиеся в небольших городах. За эти пять лет тема инклюзии, которая еще недавно казалась новой и малоосвоенной, стала совершенно обычной и традиционной. Это очень важный знак. Музей — это такой источник сигналов, подобных азбуке Морзе, передающих послание: «Вот это важно» и «Вот это правильно». Иначе жить нельзя. Нужно именно таким образом осуществлять все, что ты задумал, и существовать в таком срезе настроения и общества. Насколько ясно нам удается эти сигналы распространять, судить, конечно, уже не нам. Во всяком случае, мы прикладываем для этого все усилия. Например, стремимся помогать тем, кто еще