Неожиданный сюжет в книге жизни
Что делать, если в результате автокатастрофы дети вашей сестры оказались на вашем попечении, а вы к этому совершенно не готовы.
Женщина была весьма немолода, с резкими морщинами на лице, абсолютно без косметики, в черном пиджаке и «индейской» юбке с бахромой.
Я смотрела на нее с интересом.
— Меня зовут Барбара. Полгода назад в автокатастрофе погибла моя сестра. Вместе со своим мужем. Они ехали из Нарвы. Он то ли заснул за рулем, то ли не справился с управлением…
— Мои соболезнования.
— Это была моя младшая сестра, понимаете? Младше меня на четырнадцать лет. Несколько лет назад я тяжело болела и пару лет доводила ее до приступов брезгливого раздражения тем, что утверждала: после моей смерти именно ей придется ехать в Индию и там развеивать мой прах, потому что такова моя воля. И вот.
— Чем я могу вам помочь? — спросила я, уже практически зная ответ.
— У сестры остались дети.
— Сколько им лет?
— Девочке только что исполнилось пятнадцать, мальчику нет десяти.
— Какие у вас с ними отношения?
— Ужасные. Хуже не бывает.
— Почему так получилось?
— Я всегда была семейным жупелом. Они росли, буквально с рождения слыша сначала от бабушки, а после ее смерти и от своей собственной матери: вот будешь плохо себя вести, будешь плохо учиться, не будешь нас слушаться, будешь дружить с неподходящей компанией — вырастешь и будешь как Бася.
— Что с вами не так?
— Все.
— Исчерпывающе, но пока непонятно. Уточните.
— У меня нет мужа, но есть любовники. Нет детей. Я курю, в том числе и травку, и могу выпить. У меня специфический круг общения. Нет постоянной работы.
— Кто вы по специальности?
— Изначально я радиожурналист. Но работала много кем приблизительно из этой сферы. Сейчас я фрилансер.
— Никаких других родственников у детей не осталось?
— Наши с сестрой родители умерли. Отец еще в Любином детстве, мама несколько лет назад. Есть брат мужа сестры. Ему племянники без надобности, он и своих-то детей бросил много лет назад. Мать братьев, бабушка детей, очень их любит и была бы рада взять, но не может физически — у нее тяжелая онкология в очень сомнительной ремиссии. Я — ближайший родственник. Хотя девочка сразу заявила, что лучше пойдет жить в детдом, чем ко мне. Кажется, даже назвала меня «антисоциальным элементом». Разумеется, с чужого голоса. Меня спросили все эти люди — социальные работники, юристы, опека или кто они там: вам это надо? Должны ли мы пытаться ее убедить? Я ничего такого не хотела. Ни семьи, ни уж тем более детей. Несколько лет копила деньги. Хотела выйти на пенсию, купить подержанный дом на колесах, переделать его под себя и ездить по миру, вписываясь иногда туда или сюда. У меня много мест и много друзей, которых я хотела повидать и многое с ними обсудить до момента, когда перевернется последняя страница потрепанной книги моей жизни. Я отчетливо понимала, что теперь эта моя до мелочей придуманная жизнь рушится на глазах. Но что это значит по сравнению с той бедой, которая случилась с этими детьми! Потерять сразу и мать, и отца! Не говоря уж о моей бедной сестре… Ей исполнился всего сорок один год.
— Каким человеком была ваша сестра?
— Правильным. Она все делала размеренно, поступательно и в соответствии с планом. Мама родила меня от какой-то почти случайной связи, а потом, спустя много лет, наконец-то вышла замуж «как положено», и еще семь лет они не могли зачать «правильного» ребенка. Представляете, какова была их радость, когда наконец все получилось? Люба всегда чувствовала ответственность, которой я была лишена. У нее всегда должно было быть все хорошо. И было. В школе и институте она не сумела стать отличницей, но у нее были лучшие тетради и конспекты. Ее муж был скучным и, на мой вкус, пресно-глуповатым, но до своего последнего дня считался перспективным менеджером в перспективной компании. Иногда я Любу жалела. Она от этого бесилась. Жалость от такой, как я, ее унижала. Но есть же какая-то… этика?… или мораль? — не знаю, но мне виделось, что это неправильно, невозможно совсем теперь отдать Любиных детей в детдом. Или только дочку? Казалось, что с мальчиком мы сможем договориться. Но — еще и разделить их после того, что с ними уже произошло? Я сказала: работайте, убеждайте ее, конечно, я возьму обоих. Они там работали. Психологи или еще кто-то. В конце концов она сказала: ладно, раз мы теперь сироты, ради брата пойду жить к этой кошмарной тете Басе. Но как только мне исполнится восемнадцать… А ей еще и пятнадцати не было…