«Неортодоксальная»: как на самом деле живут женщины в хасидской общине
Мини-сериал Netflix «Неортодоксальная» (Unorthodox) вышел недавно, но уже успел вызвать оживленные дискуссии о правдивости изображения жизни хасидский евреев и особенно женщин в их общине. Forbes Woman попросил специалиста Центра библеистики и иудаики РГГУ Галину Зеленину посмотреть сериал и оценить, насколько показанная в нем история близка к реальности.
Минисериал Unorthodox («Неортодоксальная») снят по мотивам автобиографической книги писательницы Деборы Фельдман «Неортодоксальная: скандальный отказ от моих хасидских корней» (2012). Книга и сериал — с некоторыми расхождениями — рассказывают историю бегства 19-летней женщины Эсти из общины сатмарских хасидов в Бруклине. Она оставляет своих родных, мужа, налаженную жизнь и, главное, детально регламентирующую эту жизнь религию, в которой воспитывалась с детства. Она прилетает в Берлин, где обретает свободу и любимое дело.
Не стоит ожидать от сериала большой глубины, неоднозначности и внимания к нюансам — по подаче материала он довольно прямой, стереотипный, черно-белый, как костюм хасида. Российскому зрителю это становится понятно при встрече с тремя «русскими» персонажами: уборщицей, проституткой и мошенником. Сам Берлин, куда бежит главная героиня, изображен не менее стереотипно, чем его «русская» диаспора. Неизменно залитый солнцем живой зеленый город, где все смеются, обнимаются, купаются, ходят в кафе, бегают и катаются на велосипедах, где на десяток берлинцев приходится две гей-пары. Там Эсти попадает в пеструю компанию иностранных студентов, будто сошедшую с обложки языкового учебника, — и ни одного пасмурного дня, ни одного немца-ксенофоба. Если Берлин — это светлый полюс фильма, его темный полюс — Уильямсбург, Бруклин. Там серость, уродливая архитектура, одинаково блекло одетые люди, ведущие нездоровый образ жизни и связанные между собой нездоровыми, на взгляд извне, отношениями.
Хасиды в сериале (предназначенном, разумеется, для нехасидской аудитории) предстают как Иные, обитатели другой планеты, приткнувшейся посреди Бруклина. Про нее зрителю сообщают две вещи: хасидский образ жизни экзотичен и морально неприемлем для современного светского западного человека. Чтобы подчеркнуть эту экзотику, авторы сериалы тщательно проработали все детали: костюмы и прически (и о работе костюмера подробно рассказывается в докьюментари о съемках), целые ряды штраймлов — хасидских меховых шапок, пейсы разных оттенков, воссозданы интерьеры (в том числе супружеская спальня с двумя раздельными кроватями), показаны повседневные обряды и крупные праздничные церемонии — свадьба главной героини и пасхальный седер.
Но параллельно зритель узнает, что эти удивительные люди — мужчины в чулочках и женщины в париках — живут в весьма неприглядном, на взгляд зрителя, пространстве. Это замкнутое общество, строго охраняющее свои внешние границы. Это общество взаимного надзора, где внутренние границы — скажем, стены супружеской спальни — легко проницаемы для бдительного ока родственников или соседей. Это патриархальное общество, где управляют мужчины, а женщина должна быть хорошей женой и матерью, ее личные амбиции (если такие вдруг появляются) или чувства никого не интересуют. Впрочем, чувства ее мужа тоже никого не интересуют, если дело доходит до угрозы благополучию общины и предписанному свыше порядку. За этим следит раввин, причем не стесняясь в средствах. Так, в погоню за сбежавшей главной героиней, которую необходимо вернуть, потому что она беременна «ребенком своего мужа» (sic) и чтобы не создалось «опасного прецедента», отправляется некий Мойше — мерзавец, не в ладах с законом. Только он не сам по себе мерзавец (право еврейского народа иметь своих мерзавцев отстаивал еще Владимир Жаботинский) — он посланник раввина и разделяет его уверенность в том, что святая цель (интересы общины и семьи) оправдывает любые поступки — и Бог на их стороне.