Танцуют все
Продолжение. Начало см. «Наука и жизнь» №№ 10, 11, 2023 г.
Оказалось, что самый первый вход в Игру был свободным, но если геймера укусил ядозуб или оцарапала чупакабра, или облапил и присосался лемур, а это, как пояснил Хухрик, происходит чаще всего, или попала в него игла дикобраза, то геймер будет как бы убит, выброшен из Игры, и за второй заход он уже должен будет внести определённую плату. Небольшую, можно сказать, мизерную, но — тем не менее. Кроме того, обнуляется его игровой баланс, все накопленные средства переводятся на счёт Игры.
Вот так, простенько, но эффективно.
Но главный крючок, уже не скрытый, более того, демонстративный, заключался в том, что в этой Игре зарабатывались не очки, а именно реальные деньги. Данный факт Хухрик огласил с некоторым торжеством: «Убитый ядозуб — столько-то долларов, убитая чупакабра — столько-то. Причём на первых порах убивать монстров довольно легко, динамика их приторможена, с этим справляется и начинающий геймер, счёт его быстро растёт, а вместе со счётом растёт и игровая заинтересованность. Это эффективнее даже, чем в сетевом казино, там пользователю, чтобы привлечь, выдаются авансом три—пять тысяч рублей, первые ставки, а у нас геймер как бы зарабатывает эти деньги сам, за счёт своей ловкости, проявляя чудеса героизма, что привязывает гораздо сильнее».
— Правда, есть тут одна хитрость, — Хухрик хихикнул. — Выводить деньги или тратить их на серьёзные гаджеты внутри Игры можно, лишь достигнув рубежа в пятьсот долларов. А до него добирается менее четверти новичков.
Ну и, конечно, приз тому, кто захватит и уничтожит Башню, — миллион долларов, представляете, миллион! — как прожектор, ослепляет и будоражит всех.
— А это реально? — спросил Иван.
— Дойти до Башни? — Хухрик замахал руками, беспорядочно, словно отгоняя рой мух. — Нет, это в принципе невозможно. Защита устроена так, что после каждой победы геймера сопротивление пропорционально усиливается. Так что, извините-прощайте, но миллиона долларов у вас не будет…
— Искусственный интеллект, что ли?
Хухрик чуть не прыснул:
— Какой там интеллект, да ну вас, смешно!.. Элементарная, заложенная в программу арифметическая прогрессия: прибавление единицы мощности на каждом шаге…
Хухрик вообще оживился. До него, по-видимому, дошло, что убивать его никто не намерен, его даже бить, скорее всего, не будут: перестал дрожать, хотя ещё иногда с опаской поглядывал на Ивана, а время от времени начинал канючить: «Ну отпустите меня, зачем я вам нужен, уже всё рассказал…».
Странно, что до сего момента я ни о какой Игре слыхом не слыхивал. Смутно припоминал, что вроде бы натыкался на назойливую рекламу, но поскольку по такого рода ссылкам я — ещё чего! — ни разу не проходил, то поисковики мне её не навязывали.
Снова я включился в беседу, когда Хухрик снисходительно объяснял Ивану, что Игра базируется не на конкретных серверах, а как бы распределена по десктопам и айфонам всех пользователей. Когда геймер первый раз входит, он автоматически соглашается на инсталляцию части софта в своём девайсе, подписывает соответствующую оферту. А кто их читает, эти лицензионные соглашения — восемьдесят шесть пунктов мелким шрифтом на канцелярите?! Таким образом, каждый геймер сохраняет у себя определённый фрагмент, иногда целую утилиту Игры, причём многократно дублированную на других устройствах, а сервером, реально поддерживающим процесс, становится вся совокупность девайсов. Здóрово, правда?
— А это законно? — хмуро спросил Иван.
— Никто не заставляет пользователя принимать оферту. Всё — добровольно, в здравом рассудке и трезвой памяти.
Лично меня беспокоил другой аспект.
— Значит, чтобы уничтожить Игру, нужно отсоединить от сети устройства всех геймеров?
— Отсоединить недостаточно, надо переформатировать жёсткие диски, очистить память планшетов, айфонов, чтобы уже нигде, ничего. Иначе Игра восстановится… — Хухрик с гордостью поднял указательный палец и повертел его, словно высверливая дыру. — Наша фишка! Собственно, на том всё и стоит… Четыреста тысяч геймеров… Это месяц назад… Сейчас, наверное, больше…
— Что будем делать? — спросил Иван. — Отпускать нельзя. Он ещё пригодится.
Я прикинул:
— Можно уложить здесь. Место найдём. Ты ведь тоже останешься?
— Теперь, вероятно, придётся.
Это был странный вечер. За окнами постепенно темнело, и город, зажигая огни, погружался в мокрые петербургские сумерки. Тот вечер запомнился надолго.
Хухрика мы уложили в дальней комнате, предназначенной для случайных гостей. Он совершенно осоловел от коньяка. Раздевать его не стали, Иван обшарил карманы, впрочем, ничего существенного не нашёл. Хухрик вяло, не открывая глаз, отбивался, но стоило Ивану убрать руки, как тот уткнулся щекой в ладонь и начал безмятежно посапывать. Мы вернулись на кухню. Иван, попросив заварить кофе покрепче, рассказал то, о чём Хухрик сообщить не успел. В частности, как тот перепугался до смерти, увидев своих приятелей, вернувшихся из Игры. По его словам, они были похожи на рептилоидов.
Надеюсь, со стороны не было заметно, как я вздрогнул, поскольку сразу же перенёс эту ситуацию на Адель. Хотя в ней рептилоидных черт пока не проявилось.
Бог ты мой!
Это — пока.
Однако я спросил о другом:
— А разве он сам не играл?
Иван кивнул:
— Выяснилось, что — нет. Он как дизайнер и администратор имел дело с изолированными фрагментами, с их сборкой и монтажом, прогонял, когда требовалось, отдельные ролики, но в саму Игру, целиком, не влезал: ему это неинтересно.
— Повезло.
— Скорее, это нам повезло, иначе бы мы ничего от него не узнали.
И ещё, по словам Хухрика, Игра привлекала не только заманчивыми денежными призами, но в немалой степени и необыкновенной реалистичностью. Вживаемость в неё выглядела абсолютной: пейзаж, динамика и текстура — всё представлялось так красочно и правдоподобно, что пользователь входил в них как в настоящую жизнь. Сначала Хухрик считал, что дело в новых тайваньских чипах — «хонека», которые прикрепляются на виски. Но потом сравнил с двумя-тремя аналогичными играми — нет, тут что-то другое. Игра не просто воспроизводила заданный визуальный ряд, но как бы сама достраивала его, доводя до высшей степени достоверности. Присутствовали даже тактильные ощущения, а это уже козырь, который бил всё. Словно помимо базового кода Игры в ней наличествовал ещё и некий скрытый потенциал, самопроизвольно развёртывающийся при прохождении сюжета.
— Полагаешь, в самом деле вторжение?
Иван покрутил головой:
— Не знаю… С одной стороны, разумеется, глупо: ужастик какой-то, тупая фантастика, пришельцы, жаждущие захватить Землю… Развлечение для недоумков. Но, с другой стороны, вот здесь, — он постучал себя пальцем в грудь, — здесь что-то ноет…
— «Какие ваши доказательства?» — процитировал я. — Твоя статистика? Ведь с любыми данными ещё надо уметь работать. Это может быть ложная корреляция, которая ничего, в сущности, не объясняет. Странности у Адели? Девушка юная, впечатлительная, пережила потрясение, для неокрепшей психики это не проходит бесследно… Ты, надеюсь, о бритве Оккама слышал: из всех объяснений выбирается, которое проще…
Иван поболтал ложкой кофе:
— Алексей Георгиевич, вы — прямо как адвокат дьявола.
— Каюсь, каюсь, но знаешь, слишком уж много за последние годы выслушал легковесных гипотез… Нет, ты мне факты давай…
— Ну хорошо, — с внезапным напором сказал Иван. — Есть у меня добавление.
Жестковатый тон его меня отрезвил. Вдруг оказалось, что передо мной сидит совсем другой человек. Не тот давний курсант, любознательный, энергичный, но ещё слегка бестолковый, спотыкающийся от робости, почтительно признающий моё интеллектуальное превосходство, но вполне самостоятельная фигура, капитан, следователь высокой квалификации, добывший важные сведения и опирающийся на них. Ну-ну.
Добавление состояло в том, что три дня назад Иван подал предварительное заключение по своему расследованию, между прочим, вскользь упомянул в нём Игру. Так вот, вчера его вызвал начальник отдела, подполковник, громадный опыт работы, служебный нюх у него ого-го, и приказал расследование прекратить. Дескать, что там расследовать? Снижение уровня правонарушений? Так этому надо радоваться. Работа правоохранительных органов по всем показателям непрерывно и качественно улучшается. И вообще, есть мнение (Иван, вероятно, цитируя, голосом выделил эти слова), что законопорядок в стране укрепляется благодаря последовательной политике власти, взявшей курс на построение правового общества и государства. Вот так.
Все осторожные возражения Ивана, все скромно высказанные сомнения начальник отдела безоговорочно отмёл: «Короче, ступай и займись делом!»
Я подумал.
— Нет, это всё же косвенное свидетельство. Независимо от мнения твоего начальства, я принять его как подтверждающий факт не могу.
Больше мы к этой теме напрямую не возвращались. Хотя непроизвольно затрагивали то с одной, то с другой стороны. В частности, я сказал, что если даже принять гипотезу о вторжении, о космическом вирусе, просачивающемся на Землю, то физически нам ничего не грозит. Прежние глобальные эпидемии, пандемии, чума, холера, «испанка» выгорали за счёт колоссального количества жертв — носители вируса гибли, и эпидемия угасала. Если нынешний космический вирус представляет собой реальный факт, то он выглядит иначе. Он не убивает никого, напротив, стремится создать среду максимального благоприятствования, где носители могут спокойно существовать, для чего снижается уровень преступности, агрессии, вообще насилия. Речь, таким образом, идёт не о гибели человечества, а о трансформации, о новом мире, в котором нам отныне придётся жить.
Непонятно, кого я успокаивал — его или себя?
Иван ответил, что лично он всегда мечтал о мире, где агрессия и насилие сведены к минимуму
— Вот почему я пошёл работать туда… куда я работать пошёл.