Потерянный мир
Когда по тем местам, что мы любили, звонит колокол перемен, он отзывается в нас эмоциями, схожими с тоской по родине. Чукотское море, лето. В 2019 году средняя площадь морского льда достигла минимума за всю историю спутниковых наблюдений с 1978 года. Жители побережья не могут охотиться на животных, которыми питались на протяжении поколений.
По мере того, как угольные карьеры расползались по австралийской долине Хантер, в офисе Гленна Албректа все чаще звонил телефон. Это было в начале 2000-х: профессор экологии, Албрект изучал влияние добычи полезных ископаемых на эмоциональное состояние местных жителей. Много лет долина славилась пасторальными видами: полями люцерны, конюшнями, виноградниками. Добыча угля здесь тоже велась, но внезапно доля этого сектора резко выросла: в долине один за другим стали появляться новые карьеры.
Прослышав об Албректе и его научных интересах, местные жители спешили поделиться с ним своими тревогами. Они описывали сотрясающие землю взрывы, постоянный грохот техники, жутковатый свет включенных по ночам промышленных прожекторов и непобедимую угольную пыль, которая оседала на домах снаружи и проникала внутрь. Они беспокоились о чистоте воздуха, которым дышали, и воды, которую пили. Привычные, с детства любимые ландшафты исчезали, и эти люди были не в силах остановить разрушения.
Кто-то подавал в суд, пытаясь ограничить рост карьеров, но другим были нужны рабочие места, которые создавались на углеразработках. В конце концов, всё решили толстосумы, вершившие угольный бизнес. Ландшафт стал в их руках разменной монетой.
Пока разрастались карьеры, Албрект начал замечать, как у многих жителей долины стали возникать сходные эмоциональные реакции. Они понимали, что источник их тревоги – угольные карьеры, но не могли подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. «Казалось, будто они испытывают тоску по родине, – рассказывает Албрект. – Но никто из них дома не покидал».
Физическое уничтожение долины нарушало внутренний покой, царивший здесь прежде. Зеленые поля превращались в серую пыль, а местные жители испытывали чувство, которое Албрект назвал «соластальгия» (от solace – утешение и nostalgia – ностальгия) и определил как «душевную боль, возникающую, когда пребывание в родных местах перестает приносить умиротворение».
Лет через 10 после описываемых событий я впервые услышал это необычное слово, когда смотрел фильм о засухе. Благодаря Google я обнаружил десятки тысяч упоминаний слова в научных статьях, на конференциях и в ленте новостей. Мне попалась выставка скульптуры в Нью-Джерси, альбом поп-музыки в Австралии, концерт для оркестра в Эстонии – источником вдохновения для всего этого послужило слово, придуманное Албректом!