«Скажи мне, кто твой друг, — и я скажу, что ты думаешь»
Влияют ли мнения друзей на наши взгляды? Как алгоритмы ранжирования мешают нам узнавать новое? Что такое эхо-камера и можно ли ее избежать? Почему в социальных сетях особенно хорошо распространяются фейки? Об этом Naked Science расспросил Ивана Козицина*, исследователя моделей динамики взглядов и распространения социального влияния.
[Naked Science]: Как вы пришли к тематике ваших исследований?
[Иван Козицин]: Я начал заниматься этой тематикой еще в институте — на четвертом курсе, когда мы выбирали научных руководителей. Мой руководитель Александр Алексеевич Белолипецкий предложил мне исследовать конкретную модель, модель Краснощекова. Она описывает, как люди меняют свои мнения в рамках разговоров друг с другом. То есть у людей были какие-то мнения, но затем люди как-то пообщались, повзаимодействовали, и наша задача — найти, какими будут мнения после взаимодействия, в зависимости от их структуры общения, как кто на кого влиял. Эта модель может описывать достаточно широкий круг явлений: например, как люди меняют свое мнения относительно вакцины, как они относятся к ношению масок.
Я начал заниматься моделью Краснощекова восемь лет назад, и занимался ей вплоть до моей кандидатской диссертации. Она, можно сказать, была венцом: так получилось, что моя защита совпала с финальным блоком, который я внес в эту модель. Я полностью теоретически происследовал и провалидировал эту модель, получил интересные результаты и подробно изучил ее свойства — как она себя ведет в разных интересных ситуациях. И далее посмотрел, как она описывает реальные данные на примере данных онлайновой социальной сети «ВКонтакте».
Вообще изначально все эти модели распространения социального влияния возникли задолго до появления онлайновых социальных сетей. У нас принято выделять: вот социальная сеть — это вы, ваш круг знакомых, их знакомые. Онлайновая социальная сеть — это уже платформы, которые появились в XXI веке. А само понятие социальная сеть возникло задолго до этого, в XX веке им уже активно оперировали социологи. Первые модели социального влияния появились в конце первой четверти XX века.
[NS]: А есть ли какая-то принципиальная разница между моделями, которые работают в реальных социальных сетях и онлайновых?
[ИК]: Есть. Скажем так, при желании, вы можете взять любую модель, которая описывает офлайн-мир и применить ее к онлайн-миру. Но если вы хотите добиться большей точности, учесть больше явлений, то, конечно, нужно будет внести некоторые поправки. Потому что онлайновые социальные сети достаточно сильно изменили то, как распространяется информация. Они стерли границы между пользователями — географические, экономические, социальные. Теперь любой талантливый человек при желании может стать очень влиятельным актором на этом информационном поле. Раньше такими влиятельными акторами были газеты, политики, какие-то известные личности, а сейчас ситуация поменялась. И инфлюенсеры могут возникать откуда угодно. Это с одной стороны. С другой стороны, в онлайновых социальных сетях есть механизмы, которые регулируют, как распространяется информация. Это так называемые алгоритмы ранжирования.
[NS]: Можете, пожалуйста, подробнее рассказать о том, что это такое и почему они нарушают естественный поток информации?
[ИК]: Это вообще большая проблема. Одна из нескольких основных, которые сейчас интересуют исследователей, — алгоритмы ранжирования, информационные пузыри и поляризация. Такие вот три кита — ну три насущных вопроса, которые всех волнуют.
Наверное, нужно начать с самого глобального — поляризации. Когда в обществе мнения расходятся в стороны, формируются два кластера людей с противоположными взглядами, которые агрессивно друг против друга настроены и вряд ли смогут достичь компромисса. В таких ситуациях всегда возникает социальная напряженность, которая нежелательна, естественно. Если у вас есть два непримиримых лагеря, с ними очень тяжело что-то сделать.
[NS]: Получается, поляризация касается всех сфер? Мы привыкли, что это происходит в политике, но общество может так просто «расколоться» по любому вопросу?
[ИК]: Политика — то, что всех интересует, но ученые, естественно, стараются очень аккуратно ее касаться и приводить более безопасные примеры, например глобальное потепление, отношение к абортам, вакцинация. Конечно, очень много было исследований на тему политической поляризации, особенно в США. Было обнаружено, что у них поляризация действительно есть: общество раскалывается на два таких «айсберга», которые дрейфуют прочь друг от друга. Научная группа, в которую я вхожу (ее возглавляет доктор физико-математических наук Александр Гедеванович Чхартишвили), также проводила исследования нашего политического ландшафта, и мы обнаружили, что у нас тоже есть поляризация, но небольшая, точнее небольшой рост уровня поляризации.
[NS]: Можно ли сказать, что это хорошо или плохо для общества? Или никак, и это просто его фундаментальное свойство?
[ИК]: Чтобы ответить на этот вопрос, нужно, чтобы над ответом думали люди из самых разных областей — не только специалисты в области математического моделирования и теории управления, как мы с коллегами. Если говорить о ситуации, когда группа людей должна договориться друг с другом, прийти к какому-то соглашению, например в рамках договора по борьбе с глобальным потеплением, то в таком случае поляризация вредна. Вряд ли удастся достичь какого-то полюса, это будет скорее всего что-то посредине. Но компромисс желателен. Так что поляризация — это действительно скорее что-то вредное. Это всегда социальная напряженность, которая может потенциально приводить к конфликтам.
Не очень приятно, если тебя обсчитывают со всех сторон и знают наперед, что ты будешь делать.
[NS]: Тогда вот вам теоретический вопрос: можно ли вообще по структуре социальной сети понять, получится ли договориться? Может быть, не сразу, но в принципе.
[ИК]: Вы знаете, это действительно важный вопрос, и он включает в себя сразу несколько составляющих. С одной стороны, мы смотрим на реальную систему, с другой стороны, применяем к ней какую-то модель. Такие исследования редки. Объясню, почему. Потому что в любой модели есть какие-то параметры. И если вы хотите применить модель к реальным данным, эти параметры нужно идентифицировать. Идентификация параметров, которые обычно заложены в модели влияния — очень сложный вопрос, потому что они как правило касаются трудно формализуемых сущностей. Ну, например, наше мнение. Четко дать определение тому, что такое мнение, непростая задача, а уж измерить его тем более. А если мы хотим измерить мнение сразу большого количества людей, например пользователей социальной сети, то это вообще отдельное исследование. А дальше нужно, получается, при помощи какой-то модели посмотреть, как эти мнения взаимодействуют. Тут, мне кажется, больше вопрос какого-то личного опыта и веры. Мне кажется, что на данный момент этого сделать нельзя, наша научная область еще не на таком уровне. Естественно, можно выдвинуть какие-то гипотезы и обосновать их с какой-то долей вероятности. Возможно, когда-то этого все-таки удастся достичь, но я в этом не уверен.