Национальный парк Ясуни: чудеса на продажу
Индейские племена вышли на тропу войны, защищая земли предков от нефтяников.
С листьев, не просохших после ночного дождя, еще капает, когда Андрес Линк забрасывает за спину рюкзак и выходит в сырую утреннюю прохладу. День только начался, но лес уже наполнен звуками: слышатся утробный голос обезьяны-ревуна, глухое постукивание дятла по древесному стволу, пронзительные вопли беличьих обезьян, гоняющихся друг за другом по ветвям. Вдруг откуда-то издалека доносится странное завывание, похожее на монотонную песню; затихает, потом нарастает снова.
«Слышите? — Линк хватает меня за руку. — Это обезьяны-прыгуны! Их двое, поют дуэтом». И он очень похоже воспроизводит высокий ритмичный крик одной обезьяны, а потом другой — и только тогда я начинаю различать две разные темы, сливающиеся в одну.
Эта буйная какофония ежедневно сопровождает Линка на его утреннем маршруте по здешней сельве — влажному тропическому лесу в бассейне Амазонки. Линк, приматолог из Андского университета, изучает светлолобых коат и сейчас направляется наблюдать большую группу этих обезьян, прячущихся в ветвях от ягуаров и гарпий.
Райский уголок Ясуни может погибнуть — потому что глубоко под землей хранит одну свою драгоценность, потенциальную причину исчезновения парка.
Стволы гигантских хлопчатых деревьев и фикусов римскими колоннами возносятся к лиственному пологу; их ветви задрапированы орхидеями и бромелиями, дающими приют целым сообществам насекомых, земноводных, птиц и млекопитающих. Деревья крепко оплетены лианами. Здесь повсюду кипит жизнь, и даже в заполненных дождевой водой следах животных плавают крошечные рыбки из семейства карпозубых.
Мы начинаем спускаться по склону, утыканному причудливыми «шагающими пальмами», которые могут потихоньку передвигаться в поисках света и питательных веществ благодаря метровым корням-ходулям. Это лишь одно из удивительных изобретений эволюции, которые можно наблюдать близ научной станции биоразнообразия «Типутини», принадлежащей Университету Св. Франциска в столице Эквадора Кито. Станции принадлежит 650 гектаров джунглей на краю национального парка Ясуни, который занимает почти 9800 квадратных километров сельвы Восточного Эквадора.
«Можно провести здесь всю жизнь — и каждый день чему-то удивляться», — говорит Линк. В лесу вокруг «Типутини» водится десять видов приматов, а разнообразие видов птиц, летучих мышей и лягушек здесь такое, какого не встретишь больше нигде во всей Южной Америке. На одном гектаре сельвы тут обитает больше видов насекомых, чем во всех Соединенных Штатах и Канаде, вместе взятых.
Причина подобного изобилия — географическое положение Ясуни. Парк раскинулся на стыке Анд, экватора и бассейна Амазонки: здесь сходятся чрезвычайно богатые сообщества растений, земноводных, птиц и млекопитающих Южной Америки. Обильные дожди идут круглый год почти каждый день, а лето от зимы особо не отличишь — солнечного света, тепла и влаги хватает всегда.
Эта благодатная земля — дом для индейцев кечуа и ваорани, чьи деревни разбросаны вдоль дорог и рек. Первая мирная встреча между ваорани и протестантскими миссионерами произошла в конце 1950-х. Ваорани и кечуа воевали между собой долгие годы — сегодня же большая часть их общин мирно торгует с внешним миром и даже принимает у себя туристов.
Однако две группы ваорани отказались от контактов с цивилизацией и предпочли вести кочевую жизнь в лесах нагорья, там, где для них была выделена так называемая Неприкосновенная зона. К сожалению, эта зона, пересекающаяся с южной частью Ясуни, включает в себя не всю традиционную территорию ваорани. Печальный итог этой нестыковки — воины ваорани нападают на поселенцев и лесорубов. Последняя из подобных стычек произошла в 2009 году. Но сегодня становится очевидным, что этот райский уголок может не достаться ни тем ни другим. Он может просто погибнуть — потому что Ясуни глубоко под землей хранит еще одну свою драгоценность, потенциальную причину исчезновения парка. Это роковое сокровище — сотни миллионов баррелей амазонской нефти.
Сегодня уже по меньшей мере пять концессий покрывают северную часть парка — и для такой бедной страны, как Эквадор, искушение начать бурить скважины слишком велико. Особенно учитывая, что половину прибыли от экспорта страны уже составляют доходы от продажи нефти. Но вот как отреагируют на возобновление работ в Ясуни воинственные нелюдимые ваорани? Я решил найти их и спросить об этом напрямую.
Жарким облачным утром мы с провожатыми выезжаем на грузовике из города Кока и едем на юг по дороге Аука. (Название «Аука» довольно цинично — именно так ваорани называли их враги, и в переводе это слово означает «дикарь».) Дорога, построенная компанией Texaco в 1970-е для перевозки буровых установок и прокладки трубопровода, разделила бывшие земли ваорани ровно пополам. То там, то здесь от шоссе отходят боковые дороги, ведущие в нищие деревушки кечуа и метисов.
Мы направляемся к мосту через реку Ширипуно — входу в Неприкосновенную зону, где как минимум две группы ваорани, тароменане и тагаэри (возможно, есть и другие, о которых ничего не известно), живут в добровольной изоляции от остального мира. Я слышал также, что недавно индейцы из не идущих на контакт групп были замечены за пределами запретной зоны, в районе, где полным ходом идет нефтедобыча.
Вскоре мы уже пробираемся по лабиринту проселочных дорог, обслуживающих растущую сеть скважин. Еле вписавшись в крутой поворот, оказываемся перед стеной джунглей, и дорога внезапно обрывается. Справа за ограждением из проволочной сетки высится новая нефтяная вышка. Слева среди деревьев виднеется кучка хижин с крышами из пальмовых листьев — это Явепаре, деревня ваорани.
Мы выпрыгиваем из грузовика, и нас тут же окружает стая тявкающих дворняжек. Мускулистый человек в шортах и обтягивающей футболке спрашивает, зачем я приехал. Услышав, что я не из нефтяной компании, он приглашает меня поговорить под навесом неподалеку. Его зовут Ненкимо Ниуа, он свободно говорит по-испански и является главой деревни (на этот пост избирают на два года).
«Места тут опасные», — предупреждает Ниуа. Напряжение растет с тех пор, как несколько месяцев назад сюда приехали нефтяники. Жители деревни опасаются, что грохот тяжелых машин и механизмов может спровоцировать нападение живущих в сельве индейцев, которые чувствуют, что их владения сжимаются. «Их вытесняют из леса, — говорит Ненкимо. — Мы не хотим ссориться с ними. Мы хотим, чтобы они чувствовали себя tranquilos, спокойно».
