Чечня. Четверть века боли и боя
Краткая история причин, хода и результатов двух чеченских кампаний
Борьба с терроризмом на Северном Кавказе заняла у России четверть века. Бо́льшая часть новейшей истории нашей страны прошла в условиях, когда на заднем плане где-то на юге маячила угроза. Иногда террористы вырывались на авансцену, и на нашей коллективной памяти оставались шрамы с именами собственными: «Грозный», «Буденновск», «Каширка», «Беслан».
* Писатель, историк.
Когда пушки наконец отгремели, эта война стала для многих «монстром под кроватью», с которым не очень хочется знакомиться ближе, и о котором предпочитают не вспоминать.
Камешки, сдвинувшие лавину
Вряд ли в истории России был момент, когда ее северокавказские области можно было назвать спокойными и безмятежными. Бо́льшую часть этих земель присоединили огнем и мечом, и с тех пор полное замирение наступало редко, а крупные и мелкие восстания происходили регулярно. Сообщества горцев оставались (и остаются сейчас) очень закрытыми и консервативными. Тем не менее, жизнь шла, а после того, как в Чечне нашли нефть, она стала на несколько десятилетий одной из очень важных в экономическом отношении областей страны.
В 1944 году и без того проблематичная история взаимоотношений России и Кавказа получила новый узел, в котором запутались все. На фоне развития антисоветского повстанческого движения Сталин попытался решить проблему максимально радикально и распорядился депортировать чеченцев и ингушей в Среднюю Азию. Те смогли вернуться только в 1957 году. Депортация нанесла вовлеченным в нее народам глубочайшие коллективные травмы и заронила зерна будущих кровавых конфликтов. Это касается не только большой войны и этнических чисток в Чечне, но и осетино-ингушского противостояния, и споров между чеченцами и жителями Дагестана.
Позднесоветская Чечня, как и Ингушетия, оказалась в крайне сложном экономическом положении. Квалифицированную работу в городах выполняли в основном люди русского и вообще не чеченского происхождения. Типичный уровень образования в республике был невысоким, и складывалась дурная бесконечность, когда жителю Чечни было крайне трудно получить квалификацию, необходимую для улучшения собственного благосостояния, а общая бедность и неустроенность снижала шансы новых поколений вырваться из этого порочного круга.
Демографический переход, с падением смертности, но по инерции высокой рождаемостью, привел к тому, что горы просто-таки пухли от «лишних» людей, которым негде было найти себе применение. Они находили себя в «отходничестве» — шабашках на просторах СССР. А позднее составили костяк отрядов боевиков.
В конце 1980-х Чечню захватили общие процессы распада СССР. Гласность позволила радикально обновить повестку и начать обсуждать до сих пор запретные темы. Почти во всех национальных республиках эту возможность использовали разнообразные радикалы. Чечня не стала исключением.
Одним из новых самопровозглашенных народных трибунов стал Зелимхан Яндарбиев. Он был чистым продуктом советской системы образования и входил в литературное сообщество СССР, но теперь проявил себя как радикальный чеченский националист. Яндарбиев создал первое объединение, для которого важной стала не просто автономия, а полная сецессия Чечни, — Вайнахскую демократическую партию (ВДП).
Затем он вывел на сцену будущего лидера республики Джохара Дудаева. Первый чеченец, дослужившийся до генерала, оказался самостоятельной фигурой с талантами публичного политика. Яндарбиев мог зажечь толпу, Дудаев же имел и организаторские способности.
Советское руководство слабело на глазах и обращало минимум внимания на происходящее в республике. Летом 1991 года, во время путча ГКЧП, власть даже не вырвали, а выхватили у последнего советского руководителя Верховного совета Чечено-Ингушской АССР Доку Завгаева.
Двадцать седьмого октября 1991 года в ЧИАССР прошли выборы президента. В гонке, кроме Дудаева, участвовала пара никому не известных людей, а голосование проходило под контролем ВДП. Так что Дудаев легко одержал победу и тут же провозгласил независимость Чечни.
Проблема состояла в том, что новая власть скверно управляла республикой. Экономика России в целом терпела крушение, но в Чечне она полностью схлопнулась до теневой нефтяной индустрии и криминала. На этом фоне как грибы после дождя росли вооруженные формирования, которые напоминали скорее частные армии, чем просто бандитские группы. Мощнейшими из них были отряды Шамиля Басаева и Руслана Гелаева. Типичными были и банды из нескольких или нескольких десятков человек, обычно односельчан и (или) родственников.
Сами участники таких отрядов с самоиронией называли себя «индейцами», а основным источником их заработка были разнообразные криминальные схемы, от изготовления фальшивых банковских авизо до ограбления поездов. Современная экономика как таковая им была в принципе не нужна. Как выразился один из комментаторов, отпадение Чечни было бунтом не только против российского государства, но и государства вообще. Добавим: еще и бунтом против города как такового, с его экономикой и современными взглядами на все, от работы до семейного уклада.
Оружие боевики добывали из арсеналов советских воинских частей, МВД и КГБ — они слабо охранялись и в итоге были выпотрошены. Десятки тысяч единиц оружия оказались в руках неведомо кого и либо попали на черный рынок, либо послужили формированию дудаевской гвардии и частных армий. Параллельно шла криминально-этническая чистка русского населения: те, кто не погиб, были вынуждены уехать. Очень многие лишились имущества, которое перешло к боевикам.
Российские власти пытались вести переговоры, однако свести позиции Дудаева и Кремля было нереально. Москва могла маневрировать, но нуждалась хотя бы в формальном признании Чечни частью России. Но этим пунктом Дудаев поступиться как раз не мог — он слишком многое поставил на то, чтобы быть знаменем полной независимости, а его подпирало множество новых кандидатов в лидеры и вожди, включая Яндарбиева, который был настоящим фанатиком.
С другой стороны, в Кремле вообще не могли определиться с долгосрочной стратегией и нажимали на все кнопки: экономический блок пытался реинтегрировать чеченскую нефтяную отрасль в российскую, военные — снарядить антидудаевскую вооруженную оппозицию.
С 1993 года в республике начались боевые действия между сторонниками Дудаева и чеченцами, оставшимися лояльными России. Исправить ситуацию легальными способами было уже невозможно. Чеченцы-лоялисты, «оппозиция», контролировали северные районы республики. В 1994 году они попытались ворваться в столицу республики Грозный, но потерпели неудачу. В это время созрел план тайной операции, в ходе которой российские специалисты могли негласно усилить чеченскую пехоту и помочь нанести поражение Дудаеву.
Двадцать шестого ноября состоялась совместная атака на Грозный. Чеченцы-лоялисты предоставили стрелков, Россия — экипажи танков и сами танки, якобы тоже чеченские. Солдаты и офицеры вербовались поодиночке для разовой акции сотрудниками ФСК в воинских частях в глубине России, в основном из состава Кантемировской дивизии.
Однако план был проработан чудовищно плохо, и наступление провалилось. Боевики сожгли танки из ручных гранатометов; пехота прикрыть их не смогла и была разбита. Среди русских 16 человек погибло, а 21 танкист попал в плен.
Пленных обильно показывали по ТВ, и это спровоцировало Москву на эмоциональные решения. Вскоре на заседании Совета безопасности Борис Ельцин принял решение об официальном начале силовой операции в Чечне. Война началась.
