Александр Семчев: «Толстый — значит, смешной — это заблуждение»
Исполнитель главной роли в спектакле «Бовари» — о своей новой актерской работе и об отношениях со зрителями
На сцене Театра Наций идет спектакль «Бовари». В основе постановки — роман французского писателя Гюстава Флобера «Госпожа Бовари». Классический сюжет повествует о супруге провинциального врача, которая наперекор общественным нравам последовала за своими мечтами. Режиссер Андрей Прикотенко вывел сельского врача Шарля Бовари из тени его супруги Эммы, сделал его главным героем и сократил название спектакля до фамилии — «Бовари».
Эту роль в спектакле сыграл Александр Семчев. С 1997 года он состоит в труппе Художественного театра. Играл в спектаклях Романа Козака, Миндаугаса Карбаускиса, Евгения Писарева, Тимура Чхеидзе, Питера Штейна, Оскараса Коршуноваса, Сергея Женовача. Больше десяти лет сотрудничает с режиссером Константином Богомоловым. «Монокль» поговорил с Александром Семчевым о спектакле «Бовари» и о зрительских стереотипах
— В спектакле «Бовари» вы играете трагическую роль. Насколько вам внутреннее органично амплуа трагика?
— Еще во времена студенчества умные люди тянули меня именно в драму, а не в комизм. Валентина Петровна Николаенко (профессор кафедры мастерства актера в Театральном училище имени Б. В. Щукина. — «Монокль») разглядела это во мне в моих дипломных спектаклях. Если говорить о моей корпуленции трехлетней давности и связанном с ней клише: толстый — значит, смешной, — то это заблуждение. Есть немало корпулентных злых людей. Что касается роли, если понимать суть источника и точку зрения режиссера Андрея Прикотенко, в ней есть драматизм: безоглядно любившему человеку начинает открываться история адюльтера его жены. Играть драму на самом деле не так сложно. Если мы говорим о технике, то основное — знание текста. Если знаешь текст, то сыграть можно все.
— Чем дольше играется спектакль, тем проще его играть?
— И проще, и сложнее. Проще потому, что уже нащупаны какие-то кнопки внутри тебя, которые позволяют оценивать, мыслить и говорить реактивнее. Есть момент наигранности спектакля: когда ты проживаешь, проживаешь и проживаешь судьбу своего персонажа, происходит накопление опыта. Сложнее играть один и тот же материал, когда отношения, сложившиеся внутри спектакля, начинают приедаться. Тогда перед тобой стоит задача не впадать в штампы и не потерять эмоции.
— Влияет ли на вас шлейф предыдущих актерских работ и сформированные ими стереотипы зрительского восприятия?
— Я скорее боюсь чего-то недоиграть и быть нечестным по отношению к себе и зрителю. Помнят ли они меня толстым или они пришли на меня видоизменившегося — это меня абсолютно не заботит. Коль скоро люди купили билеты, уж не знаю, что ими движет, — каждый ведь за своим приходит в театр, я перед ними вышел, отыграл, поклонился: «Большое спасибо и до новых встреч». Что касается ярлыков, это совсем не мое дело.