Правила съемок: метод Румянцева
В этом году на экраны вышел фильм “Федя. Народный футболист”, в котором Станисла в Румянцев сыграл главную роль — Федора Черенкова, но не менее важную роль он играет за кадром. Стас — актерский коуч.
На часах 00:14, Стас только что вернулся со съемок под Подольском, но вместо сна он берет телефон, пишет мне “Готов” — и через несколько минут мы начинаем интервью. Для Стаса его работа — это жизнь, и там сложно понять, где проходит граница между личным и рабочим.
Есть профессии, где ты сделал дело, получил деньги и отдыхаешь. У меня такого нет, я вообще не чувствую, что я работаю. Не важно, играю ли я в кино, на сцене или преподаю — я кайфую. Как говорят, “найди любимое дело, и не будешь работать в жизни ни дня”. Вот это про меня.
Тебе трудно было найти такое дело?
Да, но оно меня нашло само. Я служи л на Северном флоте на эскадренном миноносце “Гремящий”, и там под конец службы посмотрел на диске спектакль Кирилла Серебренникова “Откровенные полароидные снимки”. Не знаю, как он туда попал, но я позвонил маме и сказал, что пойду в артисты, так я был впечатлен игрой всех артистов спектакля и Юрия Чурсина в частности. Поступил во МХАТ и уже через пять лет сам играл в спектакле у Кирилла Серебренникова. Круг замкнулся.
Поэтому ты решил преподавать?
Когда учишься в театральном, тебе все время говорят, что только театр — это хорошо, а кино — грязь, деньги, слава, успех, всё то, что развращает артиста. Нередко мастера вообще запрещают сниматься. Мне хочется менять эту систему. Привносить в театральные вузы киноискусство, кинопроизводство, технические аспекты кино, обучать тому, как проходить кастинги, как к ним готовиться, как самому разбирать роль. Есть много аспектов, чем отличается игра в кино от игры на сцене. В моей мастерской все ученики с актерским образованием. Они отучились четыре года, но кино для них так и осталось территорией, где многое еще не понятно, хотя у всех нас диплом “артист театра и КИНО”...
Ты окончил Школу-студию МХАТ с такими же пробелами?
В нашей сфере часто люди без образования свободнее, чем с ним. Меня все годы учебы гнобили, говорили, что я бездарный, и, мол, вообще, как меня взяли. Это очень сильно откинуло меня назад как артиста. Артист — это про эго, а у меня мое это отобрали. Когда я поступал, оно было, а выпускался вообще без него, но благодаря этому я стал педагогом. Сейчас я даже больше радуюсь, когда на роли утверждают моих учеников, чем когда сам получаю хорошее предложение. Чувствую себя тренером.