Медийные лица и русская классика
Тележурналистика за годы целевой пропаганды заметно деградировала. Вместе с ней серьезной деформации подверглись медийные образы телеведущих
В федеральном эфире оформились две категории телеведущих — назидатели (Клейменов, Шейнин, Кузичев, Стриженова) и надзиратели (Киселев, Соловьев, Скабеева, Пушков, Норкин). В функциональном отношении грань меж ними не всегда четкая, но в данном случае речь идет о доминирующих навыках и о стилистических приемах работы с аудиторией как у одних, так и у других.
У Клейменова, скажем, преобладают вкрадчиво-ласковые интонации. Как у Порфирия Владимировича Головлева (семейные клички: «Иудушка», «Кровопинушка», «Откровенный мальчик»).
Иудушка. Я, маменька, не сержусь, я только по справедливости сужу… что правда, то правда — терпеть не могу лжи! С правдой родился, с правдой жил, с правдой и умру! Правду и Бог любит, да и нам велит любить.
Став телеведущим на Первом канале, Порфирий Владимирыч почувствовал, что «праздник на его улице наступил, и разошелся соловьем. Но, как истинный кровопивец, он не приступил к делу прямо, а начал с околичностей»:
— Я не знаю и не могу знать как минимум до решения суда — как минимум, — имеет ли отношение Кирилл Серебренников к хищению этих денег. Но я точно знаю: Кирилл глубоко порядочный человек и очень одаренный режиссер. Как это совместимо с его статусом подсудимого? В жизни все бывает. Дело суда — судить. А наше дело — наоборот, не судить, чтобы не быть судимыми. В России судьба художника бывает драматична. Бывает и трагична, говоря прямо. Чего уж. Но это всегда судьба. Большими буквами. А не биография.
Умеет Клейменов и подольститься к порядочному человеку с именем, и именем Судьбы приговорить его к сроку.
Или вот такой кульбит. На сей раз — патриотический.
— Конечно, мы с вами живем в великой стране. Наши космические корабли и спутники бороздят космические орбиты. Наши ракеты долетают до Сирии и ложатся точно в цель. Нет вопроса в мировой повестке дня, в котором наше мнение можно игнорировать.
Это опять — околичность. Далее следите за словами.
— Величие — тяжкая ноша, которая оказалась непосильной для Западной Европы.
Ну и пусть, говорят нам в ответ европейцы, зато у нас воздух чище, медицина лучше и люди живут дольше, хоть и скучнее.
Внутренний голос Порфиши ответил европейцам:
— А у нас веселее, правда, короче.
Наконец, заключительное сальто с пируэтом в воздухе: