Никита Кукушкин
Очень яркий, а местами и дикий актер поделился с нами своими экстравагантными взглядами на театр, социум и мироздание.
Как получилось, что обезумевшего от любви доктора Жгутика в «Северном ветре» Ренаты Литвиновой играл другой актер?
Ситуация сказочная, как и весь этот проект. Я был утвержден, но в какой-то момент съемки начались без меня. Через какое-то время я еду домой по Кремлевской набережной, мне звонит Рената, я разворачиваюсь через двойную сплошную, мчусь на площадку, подбор костюмов, быстрый повторный кастинг... Слышу (голосом Ренаты Литвиновой): «Давайте, Никита, выбегайте отсюда, говорите: «Пу-у-уля пролетела вдоль леса, улетела в поле». Я с некоторым недоумением повторяю. В итоге меня утвердили.
Почему ты отказался сниматься у Бессона и Хазанавичуса, а к Ренате ринулся с таким энтузиазмом? Чем съемки у нее лучше прочих?
У Бессона и Хазанавичуса я просто физически не успевал сняться из-за плотного театрального графика. А работая с Ренатой, как я уже говорил, ты попадаешь в сказку, где никогда не знаешь, чего ожидать на площадке: может выйти олень либо гепард или посыпаться буженина. Люблю, когда неожиданно.
Но выбор тебя на роль обезумевшего от страсти хирурга неожиданным не назовешь. Собчак изрядную часть вашего нашумевшего интервью пыталась пробудить в тебе дремлющего маньяка.
Мы с Ксенией говорили пять с половиной часов. Я сам поставил задачу потаскать ее по канвасу: «Раз ты хочешь меня неположительного, ты его получишь!» А мой герой в кино Ренаты – да, это маниакальный тип, который и Ксению так же потаскал бы, как свою женушку на экране.
Твоя словоохотливость наводит на мысль, что молчаливые герои Джона Уэйна и Клинта Иствуда далеки от твоего амплуа.
Нет никакого амплуа, его не существует. Амплуа придумано людьми, которые боятся пробовать новое.
Или которые считают, что не по-пацански играть недостаточно крутых персонажей.
Суть этой профессии в том, чтобы быть разным и играть кого угодно: шизоида, романтика, табуретку, дорожный знак. Вот это – по-пацански.
А насколько ты можешь играть кого угодно? Чувствуешь ли ты цензуру?
Понятно, что цензура есть: пещерные вожаки требуют от людей носить перья определенных фасонов, чтобы не покарала богиня плодородия. Но в какой-то момент мне стало по фигу. Есть Интернет, есть платформы, где нет никаких ограничений. Но самое страшное – это самоцензура. Людям на местах кажется, что их высказывание заденет кого-то где-то, и это убивает творческое начало в авторе, в режиссере, в этом театре. Они таким образом пускают в себя смертельную инъекцию, которая распространится на все их творчество.