Всемирная история цензуры

MaximИстория

Фильтр ужасов

Почему даже в тех странах, где цензуры нет, она есть и почему с ней пока никак не получается бороться.

Текст Данила Маслов

0:00 /
1237.295
– Он же курит! А нас смотрят беременные дети!

Вот ты нас читаешь, мы для тебя пишем, но ты и не догадываешься, наверное, сколько всего нам нельзя тебе рассказать. Законов, заставляющих журналистов скакать на цыпочках по раскаленным камушкам, за последнее время в России расплодилось великое множество. Нам нельзя писать тебе матерных слов, даже если они очень красивые и к месту, да и вообще их Шнур поет. Мы ни в коем случае не должны омрачать твой покой сведениями, содержащими описание способов самоубийства (убийства – можно, это ничего, не страшно). Нам нельзя искажать историю, в чем бы это странное деяние ни выражалось, кощунствовать, очернять, клеветать, разжигать, публиковать данные, одобрять запрещенное, призывать к совершению незаконных действий или, скажем, к легализации запрещенных веществ (и хоть как-то вне осуждающего контекста эти вещества упоминать, даже если описываемый нами певец и писатель ими завтракал, обедал и ужинал). Нам нельзя писать хорошее про людей, официально объявленных плохими, и уж точно не рекомендуется писать ничего обидного или неприятного про тех, кто официально объявлен хорошим-прехорошим человеком.

Вообще удивительно, что ты тут еще какие-то буквы видишь, а не исключительно фотографии березок и ромашек – без подписей на всякий случай.

И это нам еще повезло. У тех, кто в телевизоре работает, все еще печальнее. А вот в Интернете, если ты не журналист, можно пока посвободнее себя чувствовать. Кое-кого, конечно, присуждают к штрафам и арестам за перепосты гифок и анекдотов, но пока в следовых количествах, особенно если держаться подальше от некоторых соцсетей.

Утешаться в минуты отчаяния нам помогает знакомство с историей цензуры вообще. Потому что, когда берешь в сравнении, то у нас, как ни странно, еще не все так плохо, даже, можно сказать, воздушно и прекрасно.

Если долго и старательно изучать историю культуры, то неизбежно разживешься убеждением: всегда, с каменных топоров, огромную часть своих творческих сил и энергии люди тратили на то, чтобы сладострастно затыкать рты другим людям. Так прямо и видишь:

– Йэх! – сказал Ых.

– Йух! – наставительно поправил Ох, огрев Ыха дубиной по загривку.

Слово «цензура» с латинского переводится как «строгая критика». Очень верное определение: горящие костры из книг, а иногда и из авторов этих книг – действительно высочайший акт чистейшей строгой критики, тут не поспоришь.

От мумий до космонавтов

Еще законы Хаммурапи и греческих полисов вводили разнообразные и чаще всего весьма мучительные наказания для тех, кто распространял нежелательную информацию – оскорблял богов, подвергал сомнению небесный статус правителя или, например, рассказывал о том, как у них в селе все от холеры перемерли (кара за распространение слухов и наведение паники – это очень древнее изобретение).

Народная мысль откликалась на это созданием эзопова языка – способа передавать информацию в слегка завуалированном, иносказательном виде. Сказка о жадных мышах, ворующих зерно у земледельцев, разумеется, хорошо понималась не только публикой, но и служителями закона. Но тут всегда была палка о двух концах: вот начнешь прессовать баснописца за мышек, а на тебя самого донос накатают: дескать, он сам придумал, что мышки – это про собирателей налогов, и публично на суде всем такую ересь объяснял.

Поэтому любые власти в конце концов изобретали оптимальный вариант контроля над мыслью: не бегать и хватать каждого борзописца за уже сочиненную гадость, а заранее не допускать крамолы в любых текстах, спектаклях, публичных выступлениях и т. д. Этот метод и стал называться цензурой.

Круче всех выступили, конечно, китайские легисты во главе с императором Цинь Шихуанди, которые в III веке до нашей эры запретили любые книги, кроме нескольких специально отобранных трактатов по медицине, сельскому хозяйству и т. п. А спустя восемнадцать веков подобный подвиг повторит и Римская церковь, служители которой, утомившись составлять списки все новых и новых нежелательных книг, просто выпустили Congregatio Indicis – список книг, наоборот, разрешенных – и объявили, что любое лицо, уличенное в чтении или хранении литературы не из этого списка, будет немедленно отлучено от церкви. (А если светские власти пожелают потом по этому лицу палками с горящей паклей надавать – тем лучше.) В некоторых странах цензура как таковая все же не прижилась. Например, в Великобритании (если, конечно, не брать военной цензуры XX века с его мировыми войнами). Издатели там практически всегда печатали книги на свой страх и риск дальнейших судебных разбирательств, а также арест тиража.

А вот в Российской империи цензура возникла просто замечательная и развилась до высочайших степеней. Любая книга, любая пьеска, выставка, лекция о минералах, любая газетка были обязаны получить одобрение в цензурном комитете. Цензоров в стране было примерно как собак, битва с ними превращалась в отдельное искусство. И даже в лотерею, потому что были цензоры – исключительно тонко чувствующие и образованные люди, университетские профессора, а были – тупоголовые солдафоны. И с солдафоном иногда было проще иметь дело. Вот, например, как Гоголь рассказывает о своей первой попытке издать «Мертвые души»: «Удар для меня никак неожиданный: запрещают всю рукопись. Я отдаю сначала ее цензору Снегиреву (профессору), который несколько толковее других, с тем, что если он находит в ней какое-нибудь место, наводящее на него сомнение, чтоб объявил мне прямо, что я тогда посылаю ее в Петербург. Снегирев через два дни объявляет мне торжественно, что рукопись он находит совершенно благонамеренной и что кроме одного незначительного места: перемены двух-трех имен (на которые я тот же час согласился и изменил) – нет ничего, что бы могло навлечь притязанья цензуры самой строгой... Вдруг от Снегирева я узнаю, что он представляет мою рукопись в Московский цензурный комитет. Комитет принимает ее таким образом, как будто уже был приготовлен заранее и был настроен разыграть комедию: ибо обвинения все без исключения были комедия в высшей степени». Вот так мы чуть не остались без «Мертвых душ». А вообще на совести цензоров по самым скромным прикидкам не менее трети безвозвратно утерянного наследия золотого века русской литературы. Самые популярные писатели и поэты, конечно, часто расходились нелегальными списками, но в целом количество рукописей, улетевших в печки и сгнивших на чердаках после окончательного отказа, представляется трагически огромным.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Ее светлость Ее светлость

Эрика проделала длинный путь из закарпатской деревушки до этой волнующей обложки

Maxim
«Сверхспособности нужны нам, чтобы научиться любить» «Сверхспособности нужны нам, чтобы научиться любить»

Что такое сверхспособности на самом деле?

Psychologies
Зачем сивке бурка Зачем сивке бурка

Препарирование сказок. Откуда взялось Лукоморье и почему Идолище Поганое

Maxim
Сколько теннисисты зарабатывают на турнирах Большого шлема Сколько теннисисты зарабатывают на турнирах Большого шлема

Сколько платят чемпионам и неудачникам теннисных соревнований

Forbes
Лена Горностаева Лена Горностаева

Какую часть мужского тела Лена Горностаева считает самой сексуальной?

Playboy
Какой монитор выбрать для игр: советы и рейтинг 2019 Какой монитор выбрать для игр: советы и рейтинг 2019

Какой монитор купить для игр в 2019 году и как выбрать лучшую модель

CHIP
Люди смеясь расстаются со своими деньгами Люди смеясь расстаются со своими деньгами

Реклама, у создателей которой нет проблем с идеями, юмором и самоиронией

Maxim
Парню из Японии приходится каждый день заставлять подругу с амнезией влюбляться в него заново Парню из Японии приходится каждый день заставлять подругу с амнезией влюбляться в него заново

История любви как в фильме «50 первых поцелуев», только в реальной жизни

Maxim
Диван желаний Диван желаний

Татьяна Бабенкова из сериала и фильма «Полицейский с Рублевки»

Maxim
Почему мы боимся быть уязвимыми Почему мы боимся быть уязвимыми

Всем знакомо чувство беззащитности

Psychologies
Самый знаменитый монгол Самый знаменитый монгол

Чингисхан по праву входит в пантеон величайших завоевателей

Дилетант
«И в горе, и в радости»: как пережить финансовый и семейный кризис «И в горе, и в радости»: как пережить финансовый и семейный кризис

История пары, которая пережила период безденежья и оказалась на грани развода

Psychologies
Эмилия Кларк Эмилия Кларк

Интервью с «матерью драконов», остроумной и сексуальной Эмилией Кларк

Playboy
Тест и обзор Honor 10 Lite: смартфон, который удивил Тест и обзор Honor 10 Lite: смартфон, который удивил

В наших тестах он показал лучшую производительность

CHIP
Держаться корней Держаться корней

Людей восхищают деревья-долгожители, растущие на Земле сотни и тысячи лет

Вокруг света
О'кей, «гугл» О'кей, «гугл»

Глава Google в России о том, могут ли уходить в декрет топ-менеджеры

Cosmopolitan
Крошка Ро Крошка Ро

Блогер Марьяна Ро выбралась в реальный мир без одежды

Maxim
Менсплейнинг: венесуэльский политический кризис Менсплейнинг: венесуэльский политический кризис

Разбираемся в запутанной политической ситуации в Венесуэле

Maxim
В здоровом теле здоровый дух В здоровом теле здоровый дух

О том, как важно соблюдать баланс во всем

OK!
«Донором можно становиться пять раз, так что я продолжаю»: история Таи «Донором можно становиться пять раз, так что я продолжаю»: история Таи

Тае 20 лет, она студентка медицинского и волонтер Фонда борьбы с лейкемией

Cosmopolitan
«Не бросай на полпути»: как научить этому ребенка с учетом его психотипа «Не бросай на полпути»: как научить этому ребенка с учетом его психотипа

Что на самом деле мешает ребенку довести дело до конца

Psychologies
Знаменитые актеры устроят благотворительный день в Городе зимы на ВДНХ Знаменитые актеры устроят благотворительный день в Городе зимы на ВДНХ

Благотворительный день пройдет в Городе зимы на ВДНХ 26 января

Cosmopolitan
Борьба за место в продуктовой корзине Борьба за место в продуктовой корзине

Интерес потребителей к здоровой еде оживил рынок орехов и сухофруктов

Эксперт
Кто такой A$AP Yams, ментор A$AP Rocky и виновник фестиваля Yams Day, мерч для которого делает Вирджил Абло Кто такой A$AP Yams, ментор A$AP Rocky и виновник фестиваля Yams Day, мерч для которого делает Вирджил Абло

Как A$AP Yams оказался на православной иконе?

Esquire
Рэп наш Рэп наш

К началу 2019 года российский рэп окончательно победил

Glamour
Бесполезные технологии: готовы ли российские банки к работе с биометрией? Бесполезные технологии: готовы ли российские банки к работе с биометрией?

Бесполезные технологии: готовы ли российские банки к работе с биометрией?

Forbes
Избушка на курьих ножках — это гроб, и еще 4 неожиданности русских народных сказок Избушка на курьих ножках — это гроб, и еще 4 неожиданности русских народных сказок

Жутковатые исторические толкования русских народных сказок

Maxim
«Актерство всегда между правдой и ложью» «Актерство всегда между правдой и ложью»

Николасу Кейджу на прошлой неделе исполнилось 55 лет

Огонёк
Оливье Рустен о кутюрной коллекции Balmain весна-лето 2019 Оливье Рустен о кутюрной коллекции Balmain весна-лето 2019

С чем французский Дом спустя 16 лет возвращается на кутюрную Неделю моды

Vogue
Барон и очень опасен: жизнь и легенда Карла Маннергейма Барон и очень опасен: жизнь и легенда Карла Маннергейма

Барон и очень опасен: жизнь и легенда Карла Маннергейма

Maxim
Открыть в приложении