Искусство реальности
Генеалогическое древо Леа Сейду — однозначно с золотыми листочками. Только вдумайтесь: ее отец — кинобизнесмен Анри Сейду, мать — актриса Валери Шлюмберже, дед — Жером Сейду, тоже актер и один из руководителей французской кинокомпании Pathé, его брат Николя Сейду стоит во главе студии Gaumont. И это — не считая всевозможных родственных и дружеских связей с главами нефтяной Schlumberger, высокотехнологичной Parrot, финансовой корпорации ABN AMRO. Невероятно удачный генетический набор, чреватый, правда, непомерным грузом ответственности и прочими стрессами публичной жизни. LʼOfficiel встретился с Леа Сейду в Каннах — в этом году обладательница приза за лучшую женскую роль в картине «Жизнь Адель» в 2013-м сама вошла в состав жюри великого кинофестиваля.
Леа, вы выросли в привилегированной среде, но при этом вашу биографию нельзя назвать ровной. Не получили ли вы так называемый комплекс бедной богатой девочки?
Нет, никто до вас мне об этом не говорил, и я не чувствую себя такой. Родившись в особенной семье, я не получила буржуазного воспитания. Мои детство и юность — это существование в окружении людей искусства. Ведь родители у меня — настоящая богема!
Какое же воспитание вы тогда получили?
Родители воспитывали меня, как бы правильно сказать, нестандартно. Без правил, без какой-либо структуры. Они развелись очень рано, мне и трех лет не было, после этого мы с сестрой оказались предоставлены сами себе и воспитывали друг друга.
У вас нет из-за этого претензий к матери и отцу?
Мои родители — люди исключительные. Папа — очень умный и способный, он живет по настоящим правильным принципам. А мама — человек невероятно открытый. Она старалась привить нам с сестрой любовь к ближнему, разные гуманные постулаты, отрешенность от всего материального. Мама — очень уверенная в себе, в отличие от меня, с богатым набором страхов и комплексов. Я далеко не такая свободная от вещей и денег, как она, иногда все эти «маленькие» радости бывают для меня важны, отвлекают. Да, причины предъявлять претензии к родителям у меня есть, но в остальном они — те люди, которые меня вдохновляют.
Вы чувствуете себя свободным человеком?
Невозможно ощутить степень свободы, когда нет ни рамок, ни запретов, особенно если ты еще ребенок. Я росла меланхоличной и одинокой девочкой. Окружающий мир был далек от меня, между мной и окружающими стояли прочные барьеры. Подростком я долго не могла найти себе место в обществе. Да и когда я повзрослела, у меня сохранилась некоторая стеснительность. Это, кстати, видно по тому, как быстро я краснею. Но если играю роль, все проходит: на съемочной площадке я — в то же время не я. Это очень странное состояние.
В обычной жизни вы скорее закрытый человек?
Съемки в откровенных сценах, какие случались в фильме «Жизнь Адель», освободили меня от многих комплексов. Да и мама передала по наследству правило: «Не обращай внимание на то, что о тебе могут подумать». Без этого я вряд ли смогла бы играть в том фильме и вообще стать актрисой. Сегодня я сама себе строгий судья, а что обо мне думают остальные, меня не волнует.