Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Полина Максимова: «Мне нравится быть самураем в своей профессии»
Полина, когда вы поняли, что хотите стать актрисой? На это решение повлияли родители-актеры?
— Актрисой я становиться не хотела. Когда ты ребенок из династии, не видишь родителей дома. Каждые выходные, а особенно каникулы, ты сидишь в гримерке или за кулисами и ждешь, когда мама отыграет спектакль. На новогодних праздниках это вообще по две-три сказки в день. Плюс постоянные репетиции, гастроли. По ночам на кухне учится и бубнится текст... Как ребенок, ты это ненавидишь. Потому что каждому из нас в детстве нужна мама. Ты хочешь быть с ней. Смотришь на своих одноклассников, за которыми в школу приходит мама, и даже немного завидуешь им. В то же время к тебе дикий интерес, так как всем любопытна обратная сторона профессии, закулисье... Я мечтала быть водителем троллейбуса. Меня завораживали эти автобусы с рожками и то, как ловко можно ими управлять! Прямо грезила этим, даже надевала колготки на голову и представляла, что я сама — троллейбус. (Смеется.)
В детстве, как это ни странно, была очень закрытым ребенком — интровертом, тихоней и молчуньей. Много рисовала и читала, мало общалась с другими детьми. Мне почему-то хватало моего маленького мира, в котором я жила сама с собой, и трудно было впустить на территорию своей души кого-то. В детском саду, когда все дети бегали и прыгали, я сидела в уголочке и читала. Все румяные, веселые, а я как бледная поганка, да еще и грустная. Чтобы хоть как-то раскачать и социализировать, родители отвели меня в кружок бальных танцев. Я от природы пластичная и музыкальная. Давалось мне это легко, и меня сразу выделила педагог. Хорошо у меня получалось.
Потом в один из выходных дней бабушка отвела меня на балет «Лебединое озеро». И там мне открылся новый удивительный мир. Меня так заворожило, окутало волшебством и магией, что, выйдя из Большого театра, я уже больше думать ни о чем другом не могла. Заметив, что по квартире передвигаюсь лебедем (я повторяла танец рук Майи Плисецкой), меня отвели в Дом пионеров на хореографию. Там я расцвела. Ирина Николаевна, наш педагог, говорила на общем собрании родителей: «Хореографическая балетная девочка тут одна — Полина Максимова». Я, конечно, грезила балетом. Была очень прыгучей, мне давали сольные партии. В какой-то момент на репетиции приземлилась на палец... и сломала его. Выпала на полтора месяца. Потом вернулась, и меня поставили во второй ряд. Самолюбие было задето страшно. Во мне тогда не было чувства конкуренции и желания доказать, что я все-таки номер один, поэтому просто развернулась и ушла. Больше не ходила туда.
Когда оканчивала школу, к февралю была победительницей олимпиад, и для меня были открыты все двери. Оставалось только документы подать в институты. Выбирала между ГУ — ВШЭ, МГУ и МГИМО. У нас был школьный театральный кружок, и многие ребята — мои одноклассники там занимались. Ставили спектакли, шили костюмы, репетировали. Причем не только на русском, но и на английском. И одноклассницы готовились к поступлению в театральные вузы. Я тоже решила сходить. У меня была басня (мной написанная), кусочек из школьного спектакля (проза, монолог) и стихотворение, выученное в 7-м классе. Я пошла только в «Щепку», и меня взяли сразу на конкурс. Видимо потому, что шла не волнуясь, как-то очень уверенно читала. Не хотела никому понравиться, просто как чувствовала. И поступила — втихаря от родителей. Как я люблю говорить, зов генов.
Учеба давалась мне легко. Я с азартом делала этюды, была смелой, любила экспериментировать. Когда нам задали сделать первые самостоятельные отрывки, напихала под одежду толщинок, наклеила нос, изменила походку, голос... На разборе педагоги ругали страшно, говорили, что это щукинская школа и что я — клоунесса театра Дурова. Меня это не обидело, наоборот, подлило масла в мой творческий огонь. И я стала еще наглее. Педагог по речи увидела меня во дворике Щепкинского училища с сигаретой. Я не стала бросать ее, как провинившаяся школьница, а просто отвела руку. Мне влепили тройку и грозили отчислением. Был прямо конфликт! Но потом сложилось так, что мы стали лучшими подругами. Наталья Николаевна по сей день мой нежный друг и самая теплая поддержка.
В дипломном спектакле я играла Ларису Огудалову в «Бесприданнице» Островского. Хорошо играла, люди плакали. Тогда поняла, что не только комедийная, но и драматическая актриса. Театральный институт воспитал во мне характер, ощущение здоровой конкуренции и неистовое служение профессии. Если бы не периодические унижения и умение подняться после них и не потерять веру в себя, я бы, наверное, не была там, где сейчас. Я всему благодарна.
— После сериала «Деффчонки» за вами на недолгое время закрепилось амплуа эдакой легкомысленной блондинки. Лично я вижу в нем много плюсов: мужчины любят, женщины завидуют, и все, включая подростков, смотрят. А минусы есть?
— В моем случае нет. Но у актрис, которые начинают с ролей легкомысленных блондинок, велика вероятность застрять в этом образе. Необходимо параллельно брать проекты, в которых ты можешь проявлять другие свои грани. Потому что индустрия работает таким образом, что, когда ты «попал в десятку» в определенном амплуа, его начинают эксплуатировать по полной программе. Сначала это захватывает, нравится, ты востребован, ты нужен. А потом начинаешь страдать от одинаковости, и зрителю тоже приедается образ. Необходимо, наверное, иметь чуйку, чтобы грамотно балансировать на этом карьерном канате. Я в свое время вырулила, у меня получилось из блондинки уйти в драму.
Это было, не побоюсь такого слова, волевое решение. Мы снимали то ли четвертый, то ли пятый сезон сериала «Деффчонки», и в какой-то момент я сказала себе: «Остановись, подожди. Тебе нужна драматическая роль, ты готова». И решила посидеть дома до приглашения в серьезное кино. Я готова была ждать до упора, из серии «не будет денег, поем макароны с тушенкой, но дождусь». И вот в течение, наверное, полугода мне написал режиссер Кирилл Плетнев и предложил почитать сценарий Дарьи Грацевич «Неидеальные».
Я ознакомилась с ним, влюбилась в героиню Киру и долго-долго ездила на пробы — доказывала, что имею право ее играть. У меня получилось. В итоге мы сняли картину «Без меня». Это одна из моих самых любимых ролей. За что я, конечно, бесконечно благодарна судьбе.
— Для другого проекта вы даже побрились наголо и похудели на десять килограммов. После амплуа красотки-блондинки это просто актерский и женский подвиг...
— Я бы сказала, что это актерский подарок, а не подвиг. Сериал «257 причин, чтобы жить» был уже после «Без меня». Я уже ходила с короткими волосами, поэтому терять длину было не таким уж и подвигом.
Проект «257 причин, чтобы жить» тоже огромная веха в моей жизни. Это история о девушке, победившей онкологию и выстраивающей свою жизнь заново. Пилотную серию мы снимали дней пять. У меня был пластический грим, и гримеры лепили резиновую шапочку, ежедневно убирали под нее волосы на протяжении трех-четырех часов. Это было трудно — на один грим столько времени...
А уже когда продюсеры утвердили проект и нам дали отмашку на съемки первого сезона, я поняла: нужно бриться, потому что пластический грим меня очень ограничивает. Это вообще другое существование, когда ты понимаешь, что на тебе резиновая шапочка, и знаешь, что под ней у тебя есть волосы. А когда ты с лысой головой, то абсолютно обнажен.
Причем совпало так, что мне исполнилось 30 лет и мы «замоторились». Я абсолютно обнулилась и нисколько не пожалела об этом. Специально ходила по городу без шапки. Заходила в кафе и видела, как от меня отсаживаются люди, как брезгливо подходят официанты. На себе ощутила все, что испытывала моя героиня, и поняла, как относятся к тем, кто болеет. Я с интересом на это реагировала. Это же мой актерский сундук, понимаете? Складывала эти реакции, чтобы потом их играть. Но мне прямо жалко было этих людей. Потому что это странная реакция, так нельзя.
— Недавно вы пошли еще дальше — снялись в фильме «Снеговик», где играете злодейку. Представляю, как вы кайфанули!
— Не то слово как! У меня же вздернутый носик, большие глаза, я не отрицательный персонаж. И энергетически не холодная девочка, а теп лая. Вообще, сам факт выхода на меня с таким предложением, это, конечно, большое счастье. И для меня это, естественно, актерская удача.
Пошла на пробы и победила! Опять, в очередной раз! Саму себя победила. И зашла на эту площадку.
Мне было очень интересно играть эту роль. Моя героиня Вьюга — не человек, а природное явление. Снег, да еще на скорости. Значит, надо придумать, что такое вьюга. Она же кружит, плетет какое-то кружевное веретено, колдует, сначала припушит, потом заморозит. Какая она? Конечно, это сценарные мотивации, что героиня — злодейка. Надо было обосновать, почему и что там такого с ней сделал Дед Мороз, что она от него пытается избавиться, освободиться. И поискать, подумать, как вообще ведет себя снег: подобрать интонации, жестикуляцию, манеру и скорость речи, потому что мы же не можем выпадать из сказки.
Мне очень не нравится «бытовить» такие истории, потому что я сама ребенок, выросший на советских сказках Александра Роу, а там нет бытовых интонаций. В них все равно у каждого персонажа какая-то своя условность, в которой он существует, и именно из этого рождается сказка.
Если персонажи говорят на бытовом языке, тогда зачем мы учимся в театральных институтах, когда нам не позволяют создать образ? Тогда профессия просто обесценивается.
Мы долго продумывали костюм, а в последние два дня перед командой «Мотор!» просто кардинально перешивали его. Потому что надо было как-то сделать героиню длинной, вытянутой.
У нас очень хороший художник по костюмам — Зара Даудова. Она понимала, что мы снимаем зимой, на улице будет холодно, снежно, и нашила нам утепляшечек с синтепоном. У меня вообще по анатомии маленькая «балетная» голова и длинная шея. И когда на меня надели объемные наряды, я получилась трапецией, почти треугольником. И стала не на Вьюгу похожа, а на снеговика, составила конкуренцию картинке.