Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Олеся Железняк: «Я не высокохудожественная, но народ меня любит»
Недавно на закрытии кинофестиваля «Окно в Европу» в Выборге был показан новый фильм Ларисы Садиловой «Дочь капитана», где вы сыграли бабушку. Но на бабушку вы совсем не тянете, выглядите прекрасно. Как согласились?
— Знаете, я даже долго не размышляла, можно сказать, решилась сразу. Прочитала сценарий, который мне прислали, узнала, что картину будет снимать режиссер Лариса Садилова, для меня это стало решающим аргументом. Давно хотела у нее сняться, когда посмотрела Ларисины фильмы «С любовью, Лиля», «Однажды в Трубчевске», «Огород».
Если быть совсем уж честной, то до этого у меня случилась череда неудач, связанных с кино. Хотя мы не знаем, что удача, что неудача, потому что в итоге самая большая неудача потом оказывается большой удачей. Помню, ходила на пробы, хотела куда-то попасть, и мне везде тотально отказали.
Пробы для меня — всегда большой стресс. Иногда приходишь и по тому, как взглянул на тебя режиссер, сразу понимаешь: не возьмет. Тут бы извиниться и уйти, но мне не хватает смелости. Я не умею себя продавать. А суть актерской профессии состоит в том, что ты должен нравиться. Если тебя отвергли, значит, беда, ты нелюбимый ребенок. В основном берут сниматься те, кто меня знает, видел в театре, полюбил. Так что к Ларисе я ехала в совершенном раздрае. Дала себе слово, что больше вообще на пробы ходить не буду.
Но так как я человек исполнительный, а о пробах на роль бабушки уже было договорено, решила: ладно, поеду, но это будет в последний раз, больше сниматься в кино не стану, у меня есть театр, который никогда не предает, а здесь по большому счету отношения не складываются. И вот я приехала к Ларисе, не зная, какая версия героини сложилась у нее в уме, чего она от меня ждет. В памяти осталось, как сказала ей примерно следующее: когда участвуешь в кинопробах, всегда возникает ощущение, что ты должен понравиться режиссеру, а у меня все этому противится, я не собираюсь из себя что-то изображать. В принципе, все неприятное со мной уже произошло, поэтому я готова к тому, что вы меня не возьмете, но мне очень хочется у вас сниматься, и, если бы вы в меня поверили, я была бы счастлива, потому что роль и то, что действие фильма разворачивается в 1972 году, во мне откликаются.
Это время молодости моих родителей, оставившее в душе неповторимый, особенный флер. Хоть я была еще маленькой, хорошо запомнила 70-е годы прошлого века, большие семьи, фотографии людей с такими несовременными, абсолютно одухотворенными лицами. Мне все там нравится, для меня это поэзия. И Лариса меня утвердила. Фильм прямо лег на душу, мне так хочется, чтобы зрители увидели его на большом экране!
— Пока «Дочь капитана» взяли в прокат киносети Брянской области, где Лариса Садилова родилась. Так же было с «Огородом». Дистрибьюторы почему-то не верят сегодня в потенциал картин, где нет ни экшена, ни чернухи, где кровь не заливает экран.
— Лариса написала мне из Выборга, что кто-то высказался: ой, это несовременный фильм про Советский Союз. Недоумеваю, почему люди постоянно клеят ярлыки. Произносят «Советский Союз» так, как будто это ругательство, хотя на самом деле нет в этом никакого негатива. Мое поколение проживает жизнь в разные времена, когда события меняются так, что вчера ты заснул в одной стране, сегодня проснулся в другой. У меня нет никакого негатива по отношению к Советскому Союзу. На него пришлось мое детство: я рос ла счастливым ребенком, у нас была полная семья, в доме устраивались праздники — такой была полнота нашей жизни. Я человек верующий, вера для меня не пустой звук, поэтому знаю: надо находить в жизни радость. «Дочь капитана», как мне кажется, об этом — о хороших людях, об ответственности перед семьей, близкими.
По сюжету моя бабушка везет внучку к морю, потому что на этом настаивают врачи. Отдых в Крыму стоит денег, которых у семьи нет, и она устраивается посудомойкой в санаторскую столовую, чтобы ребенок надышался морским воздухом и окреп.
Во время съемок в Брянске на обсуждении я предложила Ларисе: а не лучше ли, чтобы моя героиня была одинокой женщиной, которая все на себе тянет? А если у нее есть еще и муж-помощник, это несколько приглушает характер персонажа. Лариса в процессе съемок прислушивалась ко мне, меняла сценарий, по ходу его доделывала. Я как-то приезжаю на площадку, смотрю, а у меня уже не только внучка, но и двое детей. Спрашиваю: «Это мои дети?» — «Да», — говорят. Но в итоге осталась одна внучка. И мужа мне вернули, правда, он остался за кадром, моя героиня о нем только рассказывает.
Все эти истории во мне очень откликались. Я Ларисе как-то сказала, что они напоминают бродилку. Там есть девочка, которая ждет своего папу, капитана подводной лодки, который вдруг пропал с радаров. Есть бабушка, которая считает, что зять бросил семью, она хочет, чтобы дочка с ним рассталась, больше о нем не думала. История многослойная, в ней немало узнаваемых ситуаций, она о памяти, которая делает человека человеком. Для меня это очень дорогой фильм, жду и надеюсь, что его посмотрят зрители. Он тяжело пробивает себе дорогу на большой экран, потому что у его создателей нет ресурса на пиар-кампанию, на менеджмент, без которого на сегодняшний день не обойтись. Сейчас можно продать все, любую конфету в каком угодно фантике. Хочется, чтобы этот фильм увидели, Хотя он без обертки, но сделан с большой любовью к людям, жизни, к ушедшему времени, к той человечности.
— Вы создали характер, которому очень соответствуют слова советской песни: «Раньше думай о Родине, а потом о себе»*. Ваша героиня такая. Когда она рассказывает разным людям свою биографию, мы понимаем, что это история страны. Вот она моталась с мужем-военным по гарнизонам, выживала в нечеловеческих условиях, в палатке в степи, домов там еще не построили. Заболела внучка, и она опять, бросив все, по ехала ее спасать. То есть всю жизнь проявляла редчайшее качество...
* Слова И. Шаферана.
— Самопожертвование.
— Сегодня такое нечасто встретишь.
— Я очень благодарна Ларисе, мое сердце навсегда с ней, надеюсь, что у нас еще случится общая работа. Вы сейчас сказали слова, которые бродили у меня в голове, но я это не формулировала. Ведь люди так жили, они не считали самопожертвование геройством. Это не было чем-то из ряда вон, не выпячивалось, об этом не говорилось. Когда мы были на площадке, признаюсь, я ничего не играла, не исполняла роль, для меня все было естественно. Мне близка жизненная позиция героини.
Иногда слышу от коллег: «У меня там была такая сложная сцена!» Для меня не было никаких сложных сцен в «Дочери капитана», и это не потому, что я такая прекрасная артистка. Я просто шла за персонажем, за режиссером, за текстом, просто присутствовала в кадре физически.
Вспоминаю свою маму, которая прожила жизнь именно так. Она мне рассказывала: ей исполнилось шесть, когда в украинское село в Днепропетровской области, где мама родилась, пришли фашисты. Их хату заняли немцы, а мамину семью переселили в подвал. Она с шести лет стала работать, семья была многодетной, требовалось помогать родителям, чтобы прокормиться. Тем не менее трое детей у них умерли... Мама и в дальнейшем всегда много работала. Понимаете, для нее это была обычная жизнь. Несмотря на то что родители не ходили в церковь (в советское время это не поощрялось), они были по-настоящему верующими людьми, жили с Богом не по словам, а по делам, в этом просматривалось невероятное смирение, терпение, принятие всего. Слава богу, сегодня у меня есть возможность ходить в церковь, так же, как родители, нести свою жизнь — не хочется говорить, что крест, тем не менее это все равно напрашивается. Так и Чехов когда-то сказал: несешь свой крест, веруешь. И иного пути у человека нет, конец у всех один, глупо бежать в другую сторону. Все равно все мы в течение жизни движемся к ее осмыслению.
— Олеся, ваши отношения с театром складываются прекрасно. Вы одна из самых востребованных актрис, играющих в антрепризных спектаклях. Как эти проекты выбираете, что вас привлекает?
— Честно скажу, меня привлекают роли. Если кто-то думает, что я хочу заработать все деньги, ошибается. Хотя за свои спектакли с некоторых пор стала получать хорошо. Со временем мой труд оказался оценен. Я очень люб лю свою работу, но деньги никто не отменял. Правда, они всегда стоят на ступеньку ниже, чем то, что я делаю, как я выбираю роль, как думаю ее сыграть. В принципе, меня неправильно считать исключительно антрепризной актрисой, так как после института я пришла в труппу «Ленкома» и до сих пор там состою.
Чем антреприза отличается от репертуарного театра? Так называемым уставом — это театр, который собирается на конкретную постановку. Для меня, как для артистки, нет никакой разницы, где играть — на одной площадке, на другой, в театре, во Дворце культуры, в Доме культуры, в каком-то другом помещении, главное, чтобы оно было более или менее оборудовано. И если пришли зрители, то мне всегда все равно, где играть, — в «Ленкоме» или в каком-то совсем маленьком театрике.
Но, конечно, есть разница в материале. Антреприза прежде всего ориентирована на запрос, а зрители хотят получить удовольствие от спектакля и выйти из театра в хорошем настроении. Концептуальный театр обращается к другой части публики, интеллектуальной, думающей. Но и в антрепризе есть возможность не занижать планку. Сегодня я играю в антрепризных спектаклях, названия которых говорят сами за себя: «Пигмалион» Бернарда Шоу, «Дуэнья» Ричарда Шеридана, «Филумена Мартурано» Эдуардо Де Филиппо — постановка называется «Сладкая жизнь», играю Гурмыжскую в «Лесе» Островского... Вот сегодня у меня «Супер Stars», в основе постановки французская пьеса, но мы с режиссером Романом Самгиным ее полностью переписали. Она рассказывает непростую историю бывших супругов-артистов, я очень люблю эту тему, мне нравится играть про артистов. В «Ленкоме» играю Голду в «Поминальной молитве» по Шолом-Алейхему, Агафью Тихоновну в « Женитьбе», Лидию Васильевну в «Старомодной комедии» Алексея Арбузова.