Коллекция. Караван историйРепортаж
Михаил Куницын: «Я всю ночь не спал в доме Орловой, думал, как спасти это все?»
«Еще до Баяновой увлечение пластинками познакомило меня с Геленой Великановой. Так же я пришел и к Антонине Ревельс, вдове Леонида Утесова. Она подарила мне купленные Утесовым в Париже пластинки. Конечно, я не мог знать Клавдию Шульженко, но общался с ее сыном, Игорем Владимировичем Кемпером. Так же получилось и с Орловой», — рассказывает журналист, биограф, коллекционер Михаил Куницын.
— Михаил, сейчас ты работаешь в программе «Время» на Первом канале, а вообще на телевидении уже много лет. И застал времена, когда там работали легенды. Расскажи, как все началось? Как попал в «Останкино»?
— Вся моя жизнь связана с телевидением и именно с информационной программой «Время». На ней я вырос, в ней состоялся, и все, что случилось в моей жизни дальше, — это все благодаря программе. Даже то, что меня приглашали работать на радио, делать там свою авторскую программу, тоже было связано именно с тем, что меня знали по работе в программе «Время». Уходил, потом вернулся, работал на разных позициях — администратором, ассистентом, режиссером, сейчас я шеф-координатор. Знаете, оттуда, именно как из гоголевской «Шинели», вышло огромное количество профессионалов, которые работают на всех каналах. А как все начиналось? Всю свою жизнь я занимаюсь коллекционированием пластинок. И если спрашивать о самом главном деле моей жизни, наверное, это собирательство, и оно определило все, что происходило.
Вроде бы, кажется, что такого особенного: ну собирает мальчик пластинки, ну слушает их. Мне всегда говорили: «Миша, ну вот почему ты не делаешь уроки, почему не занимаешься, ты что, собираешься всю жизнь слушать пластинки?» Я отвечал что-то — то, что от меня хотели услышать, — а про себя думал: «Вообще-то да, я пластинки собираюсь слушать всю свою жизнь». И так и получилось.
— Как же ты попал на телевидение? Сразу, после школы, понимал, что хочешь там работать?
— Не сразу. Какое-то время я учился в медицинском колледже, но потом его оставил. У меня не было ни боязни крови, ничего, просто понял, что это не мое. И оказался свободен в 20 лет. Подруга позвала меня в один из гуманитарных вузов. Я выбрал направление «режиссер информационных программ». Проучившись три месяца, понял, что это какая-то не очень серьезная организация: непонятно было, получим ли мы дипломы, и достаточно дорого стоило обучение. Тогда, в 1993 году, у всех была непростая финансовая ситуация.
— Время тяжелое, да.
— Да. И однажды около института я увидел очаровательную блондинку, которая рылась в сумочке в поисках зажигалки. Какая-то интуиция подсказала мне подойти к ней и дать огоньку. Мы разговорились. И вдруг какое-то озарение мне подсказывает спросить: «Вы работаете на телевидении?» — «Да, а как ты догадался?» — «Я вас видел в пресс-баре», — сказал неожиданно для себя. А я, когда проходил практику в «Останкино» один-единственный раз, понял, что в пресс-бар, который там находится, приходят абсолютно все. И вдруг получаю предложение о работе в программе «Новости», так она тогда называлась. Девушка записывает мою фамилию и говорит приходить завтра в «Останкино».
На следующий день я приехал к телецентру, подаю свой паспорт в бюро пропусков, и мне выписывают пропуск. Спрашиваю: «А куда идти?» Мне говорят: «Ну как же, вот комната 1006». Я поднимаюсь по ступенькам, подхожу и вижу — это кабинет генерального директора «Новостей» Бориса Вениаминовича Непомнящего. А познакомился я, оказывается, с его секретарем Надей Хроленко.
Разумеется, мне нужно было еще пройти собеседование у главного режиссера программы, а ею оказалась легенда телевидения Калерия Кислова. И после нашего знакомства, состоявшегося тогда, более 30 лет назад, мы дружим по сей день. Так я пришел на телевидение. Тот институт, видимо, нужен был только для этого судьбоносного знакомства. Позже, уже работая, я отучился в Институте культуры и окончил кафедру кино и телевидения. А взяли меня на работу действительно даже без образования, практически после школы.
— А что это было тогда за телевидение — вот 1993 год? Оно уже было не советским, уже поменялось?
— Это было телевидение-поиск. Уникальное время перемен. Оно было уже не советским, хотя много исключительных личностей, таких как Валентина Леонтьева (знаменитая Тетя Валя), Игорь Кириллов, еще работали там. Но и таким, каким мы его видим сейчас, еще не стало. Это были первые рекламы на ТВ, первые передачи, у которых были спонсоры. Именно тогда, в начале девяностых, на экране зажигались новые яркие звезды и появились новые программы. Было непросто, как и всей стране. Но мне нравилось. Когда я пришел, был потрясен графиком день через два: день работаешь, два выходных. И в рабочие дни эфиры утром или вечером, а в выходные можно учиться или заниматься своими делами. Я о таком и не мечтал! Должность моя называлась старший администратор, по сути, помощник режиссера. Кто это такой? Опять же, вспоминая детство... Когда я ребенком смотрел программу «Время», диктор сидел на фоне карты и читал какое-то официальное сообщение. И вдруг за ним появлялась огромная рука, которая меняла карту. Кому принадлежала эта рука? Ответ я получил на своей работе: именно на эту должность пришел, моя задача была подбирать к эфиру заставки, фотографии, которые нужно было ставить на пюпитр и по команде режиссера в прямом эфире убирать и менять. На моих глазах все менялось, карты стали электронными. Но я еще помню, как мы собирали вручную фотографии в фототеках, делали фотофильмы. Потом все это перешло в цифру. В общем, мне было очень интересно. Но я никогда, тем не менее, не отказывался от своей любви к грамзаписи и к пластинкам, которые собирал, покупал. Когда у меня появилась возможность путешествовать по стране и за рубежом, то я отовсюду привозил их. Граммофонные пластинки тогда стоили копейки. Да и виниловые тоже. Это сейчас раритеты могут продавать за десятки и даже сотни тысяч.
Но мне было интересно не просто купить пластинку. Хотелось узнавать о тех личностях, которые на обложке. Сейчас любую информацию можно найти в интернете. А тогда многие имена для меня вообще были терра инкогнита. Допустим, Алла Баянова, которую я обнаружил на пластинках, но ничего о ней не знал. Или Гелена Великанова... Интернета не было, надо было идти в какие-то библиотеки. Про эмигрантов узнать что-то было вообще невозможно. А люди интересовались. Когда в «Музыкальном киоске» у Элеоноры Беляевой показали приехавшую из-за границы Баянову, наутро в магазине пластинок на Калининском проспекте была очередь, как за сахаром по талонам. Это было в середине восьмидесятых. Кстати, эту программу вела иногда и Ангелина Вовк, с которой мы позже очень подружились. Так же как и с Баяновой, «румынской певицей», как было объявлено, которая на чистом русском языке сказала телезрителям: «Здравствуйте!» Она триумфально выступала с концертами в Театре эстрады, и мне папа смог только через ЦК достать билеты на ее концерт.
— Как же вы познакомились?
— В программе «Доброе утро», в тех выпусках, которые вела Арина Шарапова, я стал делать небольшую рубрику, посвященную ретромузыке, и предложил сделать интервью с Аллой Баяновой. Арина согласилась. Нашел телефон Баяновой, позвонил ей, и она сказала: «Что же, приходите ко мне домой, обсудим, о чем мы будем говорить». И вот с этого момента все закрутилось и завертелось. И, собственно, личное знакомство с Аллой Николаевной стало тем мостиком, что познакомил меня со многими легендарными артистами, о которых потом я рассказывал и в журнале «7 Дней». Например, еще до Баяновой увлечение пластинками познакомило меня с Геленой Великановой, это в начале 80-х годов. Я набирался наглости, находил телефоны: «Здравствуйте, я Миша, собираю ваши пластинки, хочу к вам прийти в гости, познакомиться». Приходил и знакомился. Так пришел к Антонине Ревельс, вдове Леонида Утесова. Она подарила мне купленные Утесовым в Париже пластинки Жозефины Бейкер — потрясающей певицы, удивительной женщины. Вдова великого артиста, Ревельс — скромная, обаятельная, чудесная совершенно женщина... Конечно, я не мог познакомиться с Клавдией Ивановной Шульженко, потому что она уже ушла из жизни. Но общался с ее сыном, Игорем Владимировичем Кемпером. Так же получилось и с Орловой... Хоть и — это смешно — в одной передаче написали, что я лично ее знал, видимо, молодым редакторам, которым по 20 лет, кажется, что все старше тридцати — примерно ровесники Орловой. Но я дружу, и для меня это большая честь, с внучатой племянницей Любови Орловой, театральным критиком и драматургом Нонной Юрьевной Голиковой, удивительной совершенно женщиной.