Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Илья Авербух и Лиза Арзамасова: "Мы не понимаем, что такое ссориться..."
"Мы не знали, как будем работать вместе, но на удивление все идет очень легко. Мы вообще не понимаем, что такое ссориться. У нас такого не бывает. Ни на катке, ни дома", — рассказывают актриса Лиза Арзамасова и продюсер ледовых шоу фигурист Илья Авербух.
Илья, Лиза, на улицах уже появились первые приметы Нового года. Для многих это самый любимый праздник...
Лиза: И для меня Новый год с детства самый волшебный праздник. Родители очень старались радовать меня. Думаю, сейчас это назвали бы не радовать, а чрезмерно баловать. (Смеется.) Елку мы ставили 25 декабря, а разбирали после старого Нового года. И в течение всех этих дней я находила под ней милые сувениры — помимо большого, долгожданного подарка 31 декабря. Просыпалась утром и первым делом бежала смотреть, что нового появилось под волшебным деревом. Из-за этого очень удивлялась, зачем вообще нужно убирать елку, если она такая полезная: каждый день — подарки!
Потом, уже в школе, начала что-то подозревать: мою веру в Деда Мороза подорвали разговоры с одноклассниками. На вопрос, что тебе подарили на Новый год, они отвечали конкретно. А у меня столько впечатлений и подарков за этот период случалось, что не могла сразу все перечислить. В общем, начала наблюдать за родителями и увидела, как они носятся с подарками для меня, как прячут их по всей квартире, чтобы я раньше времени не обнаружила. Однажды меня прямо «игла нежности» пронзила: тогда поздно вечером мама с папой обнаружили, что на следующий день для меня нет подарка, и чуть ли не в пижамах они отправились в ближайшие магазины. Они думали, что я уже сплю, а я все видела и аж заплакала от любви к ним. Тогда и решила: когда вырасту, тоже буду так же щедро дарить близким подарки. Не важно, в какой праздник, но обязательно — чрезмерно, потому что и не должно быть никакой меры. Когда любишь, хочется все-все человеку отдать!
— Жаль, что ваша детская мечта о «круглогодичной» елке не сбылась!
— Она сбылась! Мне тогда было лет семнадцать, заканчивался очень насыщенный гастрольный год. Каждые два-три дня у нас с мамой был перелет или переезд в другой город (тогда мы вместе ездили, и это было счастье, иначе с моим графиком вообще не виделись бы). Приземлялись в Москве, приезжали домой и успевали только разобрать чемоданы и собрать новые. А до того, чтобы елку убрать, руки не доходили. И она продолжала стоять, причем летом большая и очень нарядная елка в гостиной смотрелась более чем экстравагантно. Мы с мамой решили усугубить ситуацию. И когда к нам приходили гости, «знакомили» их с... елкой: «Проходи, располагайся. Надя — это елка, елка — это Надя».
С тех пор елку дольше, чем нужно, дома не держу и на такие долгие гастроли не соглашаюсь. Всему свое время! Отмечать же Новый год больше всего нравится дома. Есть в этой предпраздничной суете особенное очарование: навести порядок, украсить дом, приготовить подарки, накрыть стол, самой нарядиться и ждать гостей. Обязательно что-то не успеваешь и делаешь в последний момент. И все это так здорово, с предчувствием чуда!
— Некоторые актрисы подрабатывали Снегурочками. А вы?
— Подрабатывать не довелось. А вот участвовать в новогодних благотворительных спектаклях приходилось, в Снегурочку переодевалась, когда ездила с волонтерами фонда «Старость в радость» в дома престарелых. Одинокие пожилые люди радуются таким встречам, как дети. Огромное спасибо всем друзьям и волонтерам фонда, благодаря которым эти праздники становятся возможны.
Еще были новогодние детские сказки (в том числе и ледовые), в которых всегда с радостью принимала участие. Детские новогодние спектакли — это особый жанр. Родители на них радуются вдвойне: и за деток, и сами в детство впадают. Отсюда — прекрасная атмосфера. Ну а артистам это и заработок, и радость — «прокачиваешься» новогодним настроением. А теперь мне очень хочется нарядиться Снегурочкой для нашего сына, для Левушки. А Илья, надеюсь, переоденется в Деда Мороза. Очень жду такого момента. (Смеется.)
— Илья, а вам довелось когда-нибудь быть Дедом Морозом?
— Нет, никогда... У меня с новогодним праздником особая ситуация. Я родился 18 декабря. И если другие дети грустили, что день рождения быстро проходит, я всегда себя успокаивал, что через десять дней будет Новый год и жди подарков! Так что для меня Новый год — это праздник за моим днем рождения...
Когда был маленьким, мы отмечали Новый год как 99 процентов россиян. И праздничный стол у нас был «среднестатистическим». Мы же были средней советской семьей, а, может, даже «ниже среднего уровня». До двадцати лет жил с родителями в Перово, на Зеленом проспекте в блочной пятиэтажке, в маленькой «двушке» с кухней в пять метров. (Зато санузел был раздельный!) Только потом смогли переехать в квартиру немного побольше. Так что дорогие подарки родители не могли мне купить. Мои тогдашние мечты — это электронная игра «Ну, погоди!» и кубик Рубика. А самая заветная — большая железная дорога. Мне ее купили далеко не сразу и не ту, о которой думал.
А вот в Деда Мороза не верил никогда. Мама работала в детском саду музыкальным работником, я все время болтался рядом. И в три года стал свидетелем того, как одна из воспитательниц наряжается в Деда Мороза. Новогодняя сказка исчезла сразу! Потом еще услышал, как мама по телефону обсуждала с Дедом Морозом текст, который он должен сказать детям. И на новогодних представлениях я ни разу не был, хотя так мечтал побывать на елке в Кремле! Мама рассказывала: «Стоило тебе побывать в большой компании детей, как ты сразу заболевал». Зато елка у нас всегда была натуральная. Сначала мы с отцом брали бидончик, с которым летом ходили за квасом, и отправлялись на детскую площадку, чтобы накопать, точнее наковырять песка. В бидон с влажным песком ставили елку — так она дольше не теряла иголки. А потом, как во всех семьях, мама месяц просила отца отнести елку на помойку...
— А как стали праздновать, когда подросли?
— У профессиональных спортсменов вся жизнь подчинена расписанию соревнований. У фигуристов осень — это этапы Гран-при, декабрь — чемпионат страны, январь-февраль — чемпионат Европы, март — чемпионат мира. Поэтому мы не можем активно праздновать Новый год: на конец декабря приходится пик соревновательного сезона. В прошлые годы чемпионат России — важнейший старт, на котором завершается отбор в сборную страны, — вообще начинался 3—4 января! Так что никакого серьезного празднования не могло быть — режим. Бокал шампанского в 12 часов ночи, и все, никаких ночных дискотек. Сейчас чемпионат России проводят накануне Нового года. Но в середине января стартует чемпионат Европы, так что все равно не до праздника. Когда завершил спортивную карьеру, ситуация не изменилась. На декабрь всегда приходится кульминация «Ледниковых периодов», подготовка новогодних спектаклей, которые организую с 2005 года. Уже почти 20 лет идет этот праздничный марафон, и отмечать Новый год нет никакой возможности! (Смеется.)
Может быть, поэтому никаких экстремальных новогодних ночей в моей жизни не было. Самый необычный был, когда праздник встречал вдвоем с трехгодовалым Мартином (старший сын Авербуха от первого брака с фигуристской Ириной Лобачевой. — Прим. ред.). Такой тихий, такой трогательный вечер...
— Вы оба очень рано определились с будущей профессией. Вы, Лиза, с четырех лет снимаетесь в кино, вы, Илья, с пяти — начали свой путь к олимпийским медалям...
Лиза: Я ходила в детскую театральную студию на Чистых прудах, вместе с другими детками пошла на кинопробы, и меня утвердили. Я очень обрадовалась, и мама тоже. Но в первый же съемочный день ее радость улетучилась. Помню, как мы сидели в захламленной квартире, в комнате, в которой были сложены приборы, провода, реквизит. К вечеру выяснилось, что в этом помещении свет не включается, и мы сидели в полной темноте. Взрослые на площадке были громкими, шумными, нервными — не успевали что-то снять. Ну а наша с мамой задача была сидеть и терпеливо ждать, когда меня позовут в кадр. Мама запротестовала, все время порывалась уйти. А я переживала и шептала: «Мамочка, тихо, нас выгонят, если ты будешь плохо себя вести». (Смеется.) Мне очень хотелось сниматься в кино, а потом посмотреть на себя на экране — это казалось мне абсолютно волшебным. Это потом прошло время и я стала бояться смотреть на себя, узнала, что такое актерская рефлексия, постоянное недовольство собой, материалом. А в детстве все весело! Это же классно: делать то же самое, что делаешь в детской с подружками и куклами, — играть. Только на съемочной площадке с тобой еще и взрослые играют — на полном серьезе. А когда узнала, что за это удовольствие еще и деньги платят, вообще сильно удивилась. (Смеется.)
— Куда тратили гонорары?
— У меня первая зарплата случилась в четыре года. Родители приложили немало усилий, чтобы я сразу поняла, что деньгами нужно правильно распоряжаться. Так что я рано поняла, что зарабатываются деньги трудно, а тратятся легко и очень быстро. Как-то раз накупила себе игрушек на всю зарплату. А через неделю они стали мне неинтересны. Зато от подарков близким радости было много, и мне очень нравилось тратить зарплату именно на это. Правда купить, выбрать презент не так-то просто. Родители могут порадоваться всему — просто чтобы сделать тебе приятное, но хотелось, чтобы они реально были рады именно моему подарку. Поэтому я наблюдала, заранее задавала вопросы про то, что им нравится. Потом звонила тете, маминой сестре, и мы с ней втайне шли по магазинам. Видеть, как каждый твой подарок бережно хранится мамой и считается самым дорогим, — дорогого стоит. Она все помнит: «Вот эту статуэтку Лиза купила, когда ей было всего шесть лет, а вот это шахматы для папы». Каждый из этих подарков — про любовь.
А когда уже стала совсем взрослой и стала хорошо зарабатывать, появилась возможность дарить маме то, о чем она давно мечтала. Это уже вообще ни с чем не сравнимое чувство. Сейчас мне хочется научиться так же радовать мужа и сына. Ну, с сыном пока все просто — сфера его интересов мне понятна. А мужа надо еще попробовать удивить.
— Среди подарков вам какой особенно дорог?
— Их очень много. Но если говорить про те, что не купишь ни в каком магазине, это кулон от Лайзы Миннелли. Она всегда мне казалась такой далекой и недоступной звездой. Но однажды нас судьба свела — на кинофестивале во Владивостоке. Мы с Лайзой и писателем Роком Бриннером, сыном кинозвезды Юла Бриннера, вместе посидели в пельменной, гуляли по городу, слушали джаз в местном клубе. А через полгода я оказалась в Нью-Йорке. И Рок пригласил меня на свое выступление — среди гостей была и Миннелли. А после он позвал друзей на вечеринку в кафе на 48-м этаже небоскреба. И когда Лайза услышала, что в этот день у меня день рождения — мне исполнялось 16 лет, она подарила мне кулон в виде буквы Z. Я очень обрадовалась: любой подарок от Лайзы для меня — реликвия. А она сказала, что этот кулон ей подарил Боб Фосси после фильма «Кабаре», когда они делали большую концертную программу с оркестром Liza with a Z!
— Лиза, вы в детстве и юности не только снимались в кино, но и играли большие роли на сцене — в мюзикле «Энни», в опере «Анастасия», в «Человеке-подушке» в МХТ. Трудно было еще школьницей осваивать актерскую профессию? Что приходилось преодолевать?
— Я ничего не «преодолевала». Этим и прекрасно детство — все воспринимала как должное. Смены жанров, задач — и творческих, и технических, — наверное, давались бы сложнее, если бы у меня был опыт. Но его у меня не было. И меня не удивляло, что те приемы и интонации существования на сцене, которые приветствовались одним режиссером, совершенно отвергались другим — в другом материале. Эти путешествия из мюзикла в оперу, из оперы в драматический театр, из классики в авангард казались нормальным течением профессии, которую очень долго воспринимала как удовольствие и игру.