Однажды во время репетиции открылась дверь и в зал вошел Евгений Миронов

Коллекция. Караван историйЗнаменитости

Елена Николаева. Несколько жизней

Однажды во время репетиции открылась дверь и в зал вошел Евгений Миронов: «Ребята, а что это вы тут делаете?» — «Репетируем». — «Ну покажите, что у вас там. — Мы показываем. — Хорошо. Беру!» Так получилось, что в это время Евгений Витальевич стал художественным руководителем Театра Наций и первый сезон открыл нашей постановкой.

Записала Елена Редреева

Фото: Risha Kir; визаж: @kristi_demina; стиль: @laskovayastyle/из архива Е. Николаевой

Во втором сезоне «Знахаря» снимали такую сцену: мне надо было лечь в гроб. «Ты не переживай, мы стенку одну уберем», — пообещали реквизиторы. И вот приезжаю я на съемочную площадку, а это оказывается действующий крематорий. У меня паника: я не просто буду лежать в гробу, но еще и в крематории — это очень страшно. Кто-то из ребят дает мне успокоительное, но оно меня не спасает.

«Николаева, на площадку!» — командует Ярослав Мочалов, наш режиссер. Собрала всю волю в кулак, подхожу к дверям, вижу этот гроб на подставке, и ноги сами начинают идти в другую сторону. Сбежать не получилось, меня догнал Ярослав: «Слушай, вот когда я был в армии, то очень боялся собак...» И начинает какой-то совершенно дикой историей мне зубы заговаривать. Мы ходим кругами и так постепенно оказываемся уже на пороге крематория. Он продолжает что-то рассказывать, а я сама не замечаю, как ложусь в гроб. Меня обкладывают цветами, и тут я понимаю: сейчас умру.

«Только крышку не закрывайте, пожалуйста!» — умоляю реквизиторов, а они ржут — от нервов я забыла, что во рту жвачка. Лежала в гробу, вцепившись в свой мобильник, и выдувала огромные пузыри, которые лопались со страшным треском.

«С другой стороны, я ведь такое никогда в жизни-то и не увижу больше», — успокаивала себя, рассматривая высокий потолок ритуального зала. А сквозивший ветерок разносил по полу чей-то пепел... В такие моменты вся жизнь перед глазами проносится обрывочными воспоминаниями.

Вот мне шесть лет. Стою на сцене в гостинице «Салют» с двумя красивыми парнями-акробатами из маминого коллектива «Масленица». Я была влюблена сразу в обоих. Оркестр начинает играть «Ламбаду». Мы танцуем, все аплодируют, а один иностранец протягивает мне купюру — сто баксов: «Заработала!» И я беру — чего не взять-то? Прибегаю к маме. «Ты только посмотри, за один выход получила больше, чем я за неделю!» — улыбается она. Вообще, артистические таланты в нашей семье от бабушки Зины — по маминой линии. Сколько ее помню, она всегда выступала в самодеятельности и много с кем дружила. Лещенко, Кобзон — в ее записной книжке были, кажется, все московские знаменитости. Своей она была и для артистов театра «Ромэн». Мы тогда жили неподалеку — в хрущевке на «Динамо». Помню, однажды бабушка пришла из театра с подарком — двумя цыганскими платьями. Одно, желтое, досталось мне, другое, голубое, — младшей сестре. Когда у нас дома собирались гости, «цыганочка с выходом» была нашим коронным номером.

Мамина съемка для журнала Olympic Panorama, 1980 год

Бабушка работала на фабрике «Свобода» директором и заведовала всей культурной деятельностью — организовывала выступления больших артистов. А летом была заведующей клубом в лагере «Сатурн». Там я, понятное дело, участвовала во всех концертах — и с младшими, и со старшими. И была, как мне казалось, настоящей звездой.

В четыре года родители отдали меня на художественную гимнастику в ЦСКА. Эти два года я до сих пор вспоминаю с ужасом — боль, слезы, первое сотрясение мозга. И очень жесткий тренер Дина Борисовна. На одну из тренировок я пришла после елки с бабушкой — каждую зиму она доставала билеты на самые крутые представления. На этот раз мне подарили огромную коробку с конфетами. Я была на седьмом небе от счастья, хотя дома у нас всегда были сладости из «Рот Фронта» — у бабушки и там были друзья. «Лена, вот это немедленно бабушке отдала! Жопу себе растить не нужно!» — отрезала тренер. Хорошо хоть конфеты сразу в мусорку не выбросила. Как же мне хотелось их попробовать!

Главные показательные выступления были всегда дома перед гостями. Одно такое едва не стоило мне головы. «Давай, Леночка, покажи, что ты там на своей гимнастике выучила!» — я надеваю чешки, делаю раз, два — па, перекид... Ноги разъезжаются, и я ударяюсь головой о пол. «Сотрясение. Вам еще повезло, что там ковер был», — говорят врачи. На первой тренировке после того падения у нас была замена тренера.

— А ты чего отсиживаешься? Марш работать!

— Так мне прыгать нельзя — сотрясение, — объясняю.

— Тогда садись на лавочку на шпагат! —Я разогнала с лавочки девчонок и села. — Ты дура, что ли? — посмотрела на меня тренер.

Оказывается, надо было сесть на шпагат так, чтобы одна нога была на полу, другая — на лавочке, и получался обратный угол. Однако последней каплей терпения стала... манная каша. Хоть я и была совсем дрыщом, соблюдать диету нужно было как всем прочим, то есть почти ничего не есть. И вот когда я отодвинула тарелку с любимой кашей, бабушка психанула: «Все, хватит. Нечего ребенка мучить!» На этом в моей спортивной карьере была поставлена жирная точка.

Бабушка всегда была гиперзаботливой. Она, как орлица, накрывала нас — маму, меня и сестру — своими крыльями, чтобы, не дай бог, никто не оступился. Иногда от этой заботы становилось душновато. Но тогда мне с ней было хорошо, уютно и не страшно. Считай, все детство мы провели с бабушкой вместе — мама постоянно пропадала на гастролях. Тогда она выступала в балетной группе хора имени Пятницкого. Это было очень круто и престижно — по тем временам. Однако карьера ее могла сложиться совсем по-другому...

Когда мама только училась в студии хора Пятницкого, ее пригласили сняться в кино. Это была мелодрама «Фотографии на стене» — по мотивам повести Анатолия Алексина «А тем временем где-то...», вторая картина в фильмографии Дмитрия Харатьяна. Мама там сыграла очень круто, потому что она у меня талант и настоящая красавица. Посыпались новые предложения, но балетмейстер Татьяна Устинова сказала: «Хочешь идти — уходи навсегда!» Сейчас мама о своем решении жалеет, ведь могла стать именитой актрисой. В то время кино казалось призрачным будущим, а хор Пятницкого — стабильным настоящим. Кто же знал, что вся эта стабильность рухнет, что придется торговать на рынке и считать каждый рубль... Но тогда, в год московской Олимпиады, фотографии моей мамы — той самой девушки с хлебом-солью — были повсюду. А вот главную историю, случившуюся тем олимпийским летом, я узнаю только в свои одиннадцать лет...

В молодости мама выступала в балетной группе хора имени Пятницкого. Фото: из архива Е. Николаевой

Но пока мне семь. На улице — зима. Мы с мамой идем на мой первый балетный просмотр. Это был какой-то ДК на «Павелецкой» с огромным и очень холодным залом. Все прошло хорошо, меня посмотрели и оставили на занятии. Когда мы вышли, мама протянула банан: «Поздравляю с поступлением». Оказывается, все время, пока мы занимались, она стояла в огромной очереди у вокзала. Бананы тогда продавали зелеными, в картонных коробках. Женщины-торговки были укутаны с ног до головы — морозы стояли трескучие. Тот зеленый банан был самым вкусным в моей жизни.

Потом мы ходили на просмотр в Большой театр. Меня и других девочек выставили к станку делать плие. Ко мне подходит педагог и своими острыми ногтями проводит по моим голым ногам снизу доверху — чтобы подтянулась. Получить указкой по заднице тоже было в порядке нормы. Не помню причины, но в Большой меня не взяли. В девять лет я поступила в школу классического балета Алексея Борзова на «Войковской», три года там отучилась, а после пошла по маминым стопам — на просмотр в школу-студию при ансамбле Моисеева. Конкурс был огромным — несколько туров. Сначала смотрели на выворотность, на растяжку, в целом на данные. На последнем туре Игорь Александрович сидел лично. Не помню, какие были номера, но я вышла с «Ламбадой». Выбор был правильным: Моисеев заерзал на стуле попой — это отметили экзаменаторы и меня приняли в школу, я была легкой и улыбчивой. Поступление пришлось на очень тяжелое время. Девяностые по многим сильно ударили, и по нам тоже. Бывало даже так, что открываешь холодильник, а там ни фига. Мама с папой тогда держали контейнер на рынке ЦСКА — торговали одеждой, как и многие заслуженные деятели того времени. На ЦСКА, куда ни пойдешь, везде артисты балета, оперы — вся интеллигенция стояла на рынке.

Зимой там было особенно весело — всегда песни, пляски. И вдруг мама ведет меня в какой-то контейнер и покупает мне шубу из стриженого темно-зеленого кролика — будущая артистка балета должна прилично выглядеть. Вот это шик! Но как? Откуда деньги? И в этой обновке мы с ней куда-то едем. «Слушай, мне к одному знакомому надо. Ты только папе ничего не говори», — попросила мама.

Приезжаем, и вдруг слышу, как она кого-то окликивает: «Сереж!» У меня прям стукнуло в груди. Поворачивается мужчина очень высокого роста, совсем как мой папа, и мама ему говорит:

— Ну вот, смотри, как тебе?

— Ну да, ну да... — отвечает он.

Поговорили ни о чем и разошлись. Но этот Сережа никак не выходил у меня из головы, а потом как молнией пронзило — я же Сергеевна по документам!

В детстве меня всегда смущала эта часть моей биографии — все в семье были Николаевы, только у меня была фамилия Желанова. И отчество Сергеевна, хотя папу звали Андреем. У мамы было объяснение: «Это просто в роддоме все перепутали и записали неправильно. А менять потом как-то времени не было». Все вскрылось, когда мне было одиннадцать. Наш класс выиграл поездку в Париж, нужно было заграничный паспорт делать. Тут-то путаницу с документами и пришлось развязывать. Эта история для меня оказалась очень трагичной. Приезжаем в ЗАГС вместе с мамой и папой, приезжает этот Сережа, которому меня в шубе показывали. Я не понимаю, что происходит, а мама говорит: «Ты такая счастливая — у тебя два отца!»

История знакомства моей мамы и моего отца по крови, спортсмена и бронзового призера Олимпийских игр Сергея Желанова, началась как раз в 1980-м. Как она развивалась — никто никогда не рассказывал. У нас в доме не было ни одной его фотографии: бабушка отрезала Желанова со всех снимков, чтобы я ничего не узнала. Почему они расстались — тоже темная история. Видимо, отец и вправду был хорошим бегуном. Почти с рождения меня воспитывал другой человек, я до сих пор называю Андрея папой. За одиннадцать лет ни разу не почувствовала, что я для него неродная.

Папа у меня очень клевый. Во-первых, статный и красивый. Маме всегда говорили: «Удивительно, как девочка похожа на отца и совсем непохожа на маму». Во-вторых, у него совершенно золотые руки. Он круто шьет. Пальто, платья, даже сапоги — мы с сестрой всегда ходили модными. Его Вячеслав Зайцев звал к себе работать, но он почему-то не пошел. Папа учил меня играть на гитаре, устраивал фотосессии, а один раз даже повез кутить в бар — мне было лет десять, наверное.

Отец, Сергей Желанов, тоже про меня не забывал и время от времени появлялся в моей жизни. Я не помню, но мама рассказывала, как однажды он пришел ко мне в детский садик. Подарил шоколадку «Аленка» — все же дети шоколад любят. Я взяла эту «Аленку», кинула в лужу, развернулась и ушла.

Когда на встрече в ЗАГСе все наконец встало на свои места, отец подписал бумагу, что не возражает, если я буду носить чужие фамилию и отчество, но удочерить не разрешил. Так в одиннадцать лет я стала Еленой Андреевной Николаевой. Помню, в тот момент мне было очень обидно. Я не понимала, почему папа меня не удочерил, а отец — хотя чувств к нему я никаких не испытывала — так легко согласился взять обратно свою фамилию. Сейчас мы все прекрасно общаемся, несмотря на то что у обоих моих отцов другие семьи.

«Так бывает — люди расстаются!» — сказала мне мама, когда они с папой разошлись. Забавно, но то же самое я потом сказала и своим детям, когда мы с мужем подали на развод.

Любовные треволнения всегда отвлекают от важного. Первая влюбленность у меня случилась еще в школе. Саша Шаповалов носил мой портфель и каждый день провожал до студии, но когда мы с классом поехали в Париж, он быстро переметнулся к девчонкам, которые были крутыми. Я не была крутой — так мы и расстались. Переживала страшно, и это отражалось на танцах — за первый курс в студии Игоря Моисеева я никак себя не проявила. Так себе старт, ведь после студии я мечтала попасть в ансамбль народного танца Моисеева и выступать как мама. Но туда брали только лучших.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Александр Домогаров: Александр Домогаров:

Из театра я не уходил и надеюсь, что мне хватит моральных и душевных сил не уйти

Караван историй
Разоблачая мифы Разоблачая мифы

Существует четыре устойчивых заблуждения, связанных с Ванзейской конференцией

Дилетант
Степан Михалков: «Хулиганом я стал раньше всех» Степан Михалков: «Хулиганом я стал раньше всех»

Помните фильм «Утомленные солнцем»? Все это взято из моего детства

Коллекция. Караван историй
Секунда за 300 миллиардов лет: зачем физикам самые надежные часы Секунда за 300 миллиардов лет: зачем физикам самые надежные часы

Ученые поставили рекорд, создав самую синхронизированную пару часов в истории

Forbes
Лариса и Лина Долины. Друг без друга нам невыносимо Лариса и Лина Долины. Друг без друга нам невыносимо

Лариса и Лина Долины: мы выходили на замкнутый круг

Коллекция. Караван историй
Пористый ацетат целлюлозы защитил мороженое и ледник от таяния Пористый ацетат целлюлозы защитил мороженое и ледник от таяния

Материал не дал льду растаять под действием солнечных лучей почти шесть часов

N+1
Жанна Бадоева: «Раздражать могут только мои манеры» Жанна Бадоева: «Раздражать могут только мои манеры»

На третий раз Нагиев подходит и тихонечко говорит: «Я тебя сейчас убью»

Коллекция. Караван историй
Шарль Морис де Талейран-Перигор Шарль Морис де Талейран-Перигор

Правила жизни премьер-министра Франции князя Беневентского

Esquire
Умиротворение Умиротворение

В августе 1940 года немецкие самолеты совершили первый налёт на Великобританию

Дилетант
Лед, снег, слезы и рекорды: героини Олимпиады в Пекине Лед, снег, слезы и рекорды: героини Олимпиады в Пекине

С чем бы ни сталкивались спортсменки, они выходили на старт и ставили рекорды

Forbes
Андрей Соколов: «То, что я не попал в самолет, может быть, меня от чего-то спасло» Андрей Соколов: «То, что я не попал в самолет, может быть, меня от чего-то спасло»

«Говорю себе всегда так: что Бог ни делает, все к лучшему»

Коллекция. Караван историй
Лицо с обложки — чьё оно?! Лицо с обложки — чьё оно?!

Как креативность книжных издательств сказывается на исторической достоверности?

Дилетант
Сергей Кемпо: «Я — счастливчик!» Сергей Кемпо: «Я — счастливчик!»

«Родители для меня желали какой угодно профессии, но только не актерской»

Караван историй
Песенка смета: как бесперспективные музыканты заработали десятки миллионов долларов на чужой музыке Песенка смета: как бесперспективные музыканты заработали десятки миллионов долларов на чужой музыке

Esquire разбирается в масштабной афере с авторскими правами на YouTube

Esquire
5 книг, которые спасают природу и ваши нервы 5 книг, которые спасают природу и ваши нервы

Внутренняя гармония — первый шаг к гармонии вокруг нас

Популярная механика
Нежное важное Нежное важное

Техники для тех, кто чувствует необходимость изменить себя

Harper's Bazaar
Как выглядят самые жуткие глубоководные существа: подборка фото ужасающих жителей подводного мира Как выглядят самые жуткие глубоководные существа: подборка фото ужасающих жителей подводного мира

Под водой скрывается множество странных жутких существ

ТехИнсайдер
Падшая аристократка, женщина-социалистка и рабочая-феминистка: кем была Флора Тристан Падшая аристократка, женщина-социалистка и рабочая-феминистка: кем была Флора Тристан

Флора Тристан боролась за право женщин на развод и против домашнего насилия

Forbes
Невидимое загрязнение воздуха на природе может быть таким же токсичным, как и городской смог Невидимое загрязнение воздуха на природе может быть таким же токсичным, как и городской смог

Легко увидеть загрязнение воздуха, когда оно оседает в виде смога над городом

Популярная механика
Стиль во власти Стиль во власти

Power dressing немного сложнее, чем просто надеть костюм и жемчужные бусы

Forbes Woman
Мальчики не плачут? Мальчики не плачут?

Чем опасна токсичная маскулинность?

Glamour
Распространена, незаметна, смертельно опасна: что надо знать про гипертонию Распространена, незаметна, смертельно опасна: что надо знать про гипертонию

Думаешь, что гипертония – повышенное давление – опасна только для пожилых людей?

Cosmopolitan
Большая перемена Большая перемена

Как понять, что именно нужно менять, насколько быстро, а главное, ради чего?

Psychologies
Во Франции нашли поселение железного века и римскую виллу с термами и винным погребом Во Франции нашли поселение железного века и римскую виллу с термами и винным погребом

Находки археологов рассказали о процветании Руссильон в древности

N+1
Почему я сделала аборт после долгих попыток забеременеть: откровенная история Почему я сделала аборт после долгих попыток забеременеть: откровенная история

История девушки, которая семь лет боролась с бесплодием, а потом сделала аборт

VOICE
Как придать коже естественное сияние: 10 рабочих советов от экспертов Как придать коже естественное сияние: 10 рабочих советов от экспертов

Как избавиться от тусклого цвета лица и следов усталости в домашних условиях?

Cosmopolitan
В чем сила, мозг? Как слышать цвета и чувствовать магнитное поле В чем сила, мозг? Как слышать цвета и чувствовать магнитное поле

Удивительные способности мозга

Популярная механика
Собственное винодельческое хозяйство в России Собственное винодельческое хозяйство в России

Сколько стоит увлечение виноделием и как превратить его в бизнес?

Forbes
Как быть эффективным филантропом Как быть эффективным филантропом

Члены Клуба попечителей Московской школы профессиональной филантропии

СНОБ
Как отличаются машины в России и за рубежом (спойлер — у нас все плохо) Как отличаются машины в России и за рубежом (спойлер — у нас все плохо)

Изучаем отличия бестселлеров авторынка у нас и за рубежом

РБК
Открыть в приложении