Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Елена Яковлева: «Я никогда не бываю довольна собой»
«Я человек увлекающийся. Прочитаю про Ван Гога — и я прямо Ван Гог, и картина у меня как будто из-под его кисти. Насмотришься произведений великих художников, впечатлишься, и начинается подражание. Конечно, не получается так, как у них.. . Я ищу себя, играю в это. Такая игра в художницу».
Елена, в финале прошлого интервью зашел разговор, что вам предложили три очень интересных театральных проекта и нужно выбрать один и не ошибиться. Я так понимаю, выбор пал на «Ревизора» Гоголя, которого Владимир Панков ставит в театре «Мастерская «12» Никиты Михалкова»?
— Именно. А Сергей Гармаш, зная о сегодняшнем моем интервью, вчера интересовался: «Ну чего ты будешь на интервью рассказывать?» — «Я не знаю уже, что говорить, все переговорено». — «Ну если спросят про пьесу Гоголя, понятное дело, скажешь, что это мечта любого артиста, а если про режиссера, просто закатывай глаза». Пошутили вчера, в общем.
А если серьезно, Гоголь и его «Ревизор» не может быть не интересен. Что уж только из него ни делали, как ни крутили, как только ни выворачивали, а он все равно интересен и привлекателен для зрителей. Начинаешь вдумываться в текст, вчитываться в слова — там такие пласты неисследованные, такие впечатления новые и открытия!
— Вы играете Анну Андреевну, городничиху?
— Да, ролька небольшая. Но яркая. Вернее, я ее попытаюсь сделать яркой.
— Городничий, супруг ваш, я так понимаю, как раз Гармаш?
— Гармаш. Мы с ним вообще вечные партнеры. Если не брать кино — а это и «Каменская», и «Мой сводный брат Франкенштейн», и «Чебурашка», — в театре мы много чего переиграли. Рекорд — 18 лет были вместе в «Мурлин Мурло». Это уникальный спектакль. Галина Борисовна его поставила нереально быстро — чуть ли не за месяц. В те времена спектакли готовились по полгода, с долгими застольными периодами, когда все просто сидят и читают по ролям, приспосабливаются. А тут — все на одном дыхании. Возможно, поэтому «Мурлин Мурло» так долго жил, мы сыграли его 600 раз! И у нас все время возникало что-то новое, реплики смешные рождались. Мы импровизировали, мы в этом жили. Иногда случались нелепые ситуации. По сюжету герой Гармаша ко мне пристает, я его любовница, а в соседней квартире у него жена. Мы с ним ругаемся, у нас эмоциональный накал, он меня бьет подушкой, я ему кричу: «Ты ко мне не ходи, я больше тебя не люблю. Иначе все Ирке твоей скажу». Он меня толкает на кровать за шкаф, раздаются звуки драки, но зрители ее не видят — так специально сделали, чтобы не противно было смотреть, как мужчина мутузит женщину. И вдруг из зрительного зала истошный женский крик: «И правильно сделаешь, что расскажешь все жене!» От неожиданности мы даже за этим шкафом замерли. Мы сами себя и похвалили: мол, наверное, хорошо сыграли...
— Точно, хорошо. Я видела этот спектакль в Минске, зал просто замирал, люди вам с Гармашом верили. Как вы сейчас придумываете историю взаимодействия? Можете, помимо репетиций, что-то обсудить? Допустим, вдруг что-то пришло в голову и вы созвонились: «Давай в этой сцене я буду хромать?»
— Бывает такое, что у Сережи родилась идея, и он тут же звонит. Или я. А потом приходишь пробовать на репетицию, и не получается сыграть. Тогда отказываешься. Часто идеи спонтанно придумываются.
— Какая ваша Анна Андреевна?
— Сейчас еще трудно говорить, потому что мы в самом начале пути. Пока я под властью исполнения роли городничихи Галиной Борисовной Волчек. Очень хорошо это помню, потому что много раз смотрела «Ревизора». Сколько лет прошло, а я не вижу ничего другого, кроме нее. Понимаю, что я — не она ни в коем случае, но что-то от нее все-таки обязательно возьму, отщипну кусочек, потому что там было очень много прекрасных находок и хорошего актерского исполнения. Жалко, что не осталось записи. Может, конечно, она где-то и лежит, но нигде ее не транслируют. Я помню, в моем детстве регулярно показывали записи московских театров, и это было неумираемо, это можно было смотреть и пересматривать. Как же гениально снял Пчелкин «Соло для часов с боем»! Если бы он не заснял, этого бы не осталось... А вот реплики и интонации Галины Борисовны из «Ревизора» нигде не запечатлены, только у меня в памяти.
— Зато можно красть.
— Я думаю, если присвоено и по-доброму пережито — и с воспоминаниями, и с хорошим приветом ей, то ничего страшного в этом нет. Потому что, естественно, хорошее остается в памяти и хочешь или не хочешь, а интонации все равно в тебе живут... Например, «Анна Каренина». Уж сколько этих Анн было, ее сыграли все, кому можно и кому нельзя! Но все-таки когда вспоминаешь первую экранизацию, голос актрисы, которая первой играла, никуда не денешься от нее.
— Интересно, кто же в «Ревизоре» главная фигура — Хлестаков?
— Не хочется выдавать секретов. Пусть это будет сюрприз, потому что Хлестаков очень необычный и прекрасный. Кто моя дочь, я тоже не скажу — это загадка.
— Невероятно интригующе! Что же вы выдали Гармаша?
— Гармаш — он и есть Гармаш, его по-всякому узнают. А в остальном эффект неожиданности большую роль сыграет.
— Мне кажется, эффект неожиданности — это то, что всегда привлекает вас в работе с Панковым. У него идеи и решения небанальные. Мне кажется, вы так много лет с ним идете рядом как актриса, потому что он действительно может предложить вам развитие и удивление внутри профессии.
— Ну вот так случилось счастливо, что, помимо Галины Борисовны, есть он. Мне казалось, что лучше нее меня никто не понимает...
— Но так было до определенного времени.
— Нет, она до конца меня понимала лучше других. Но только надо помнить, что жизнь идет, артистов много, все хотят играть. Это закономерно — усталость от одной и той же артистки, хочется поработать и с другими. Но я не осталась не у дел, появился Владимир Николаевич, с которым действительно интересно работать. Кстати, не могу сказать, что он мне давал только главные роли, у него всегда важнее всего ансамбль. Даже когда я в «Современнике» играю Джулию Ламберт в «Театре» и многие считают, что у меня самая главная роль, я являюсь лишь одной из составляющих спектакля. Потому что важнее всего люди, которые тебя окружают в театре, что, в общем-то, и заключено в самом названии. Театр не состоит из одной актрисы или одного актера — если нет команды, театра не существует. А то начитались все Островского, у которого разные примы. На самом деле все не так, театр в первую очередь — это коллектив.
— Когда вы впервые встретились с Панковым в работе?
— Он пришел помогать Нине Чусовой ставить спектакль «Гроза». Это было лет двадцать назад или больше. Он занимался музыкальной составляющей. А потом был режиссером спектакля «Территория любви», в котором я играла в антрепризе у Леонида Робермана.
— Легко было доверять новому режиссеру?
— Непросто. У нас с ним скандалы случались самые настоящие. Я многого не понимала, например почему нужно подходить к микрофону? С какой стати это должна делать драматическая актриса? Почему вообще микрофон стоит на сцене? Не понимала, как можно вот так работать — молниеносно, с выстроенными мизансценами. Потому что мы с Галиной Борисовной Волчек довольно долго всегда сидели над текстом, обсуждали образы, просто читали, потом выходили на сцену. У каждого режиссера своя манера репетировать. Нельзя сказать, что она работала по какой-то схеме. Иногда сразу понимала финал и весь репетиционный процесс направляла на то, чтобы дойти до этого финала. Так было со спектаклем «Мурлин Мурло»: Галина Борисовна решила, что в финале на сцене все рушится. Оставалось придумать, как это сделать при ограниченных технических возможностях. Но Волчек могла добиться всего, чего хотела. Даже если ей говорили, что это невозможно... Но каким бы ни был материал, вот это общение на репетиции и особенно до нее было важнейшим элементом.
— Вам не хватает этого «а поговорить»?
— А поговорить, а вспомнить жизнь — очень не хватает. Сейчас все очень быстро. Нужно запомнить мизансцены и завтра повторить. А у тебя мысли: «Может, нужно было иначе сделать? А вдруг по-другому будет лучше?» А оказывается, это надо закрепить и уже на следующую репетицию прийти готовой. Были какие-то такие нюансы.