Князь-киллер: правдивая история убийцы Распутина
Феликс Юсупов был одним из самых знатных, богатых и красивых людей планеты. Он совершил самое знаменитое убийство века, и ничего ему за это не было.
Он прожил долгую, полную приятных приключений жизнь и умер в старости в Париже, окруженный любящими родными и поклонниками. Нет, ты не хотел бы поменяться с ним биографией.
Детство
Имя «Феликс» означает «счастливчик». Но если большинство граждан называет так младенцев в основном в приступе отцовского и материнского оптимизма, то родители князя Феликса Юсупова, скорее, просто констатировали факт. Угукающий в шелковых пеленках малютка принадлежал к знатнейшей и богатейшей семье Российской империи.
Никаких неприятностей, связанных с воспитанием «настоящих аристократов», ни Феле, ни его старшему брату Николаше испытать не пришлось: их мать, княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, обожала своих малышей и баловала их сверх всякой меры.
Эта высокородная красавица, которую воспитывали как будущую царицу, невесту одного из европейских монархов, расстроила своих родных, выйдя замуж за простого графа Феликса Сумарокова-Эльстона и предпочтя частную семейную жизнь роли государственной деятельницы. Так как была она последним представителем рода Юсуповых, императорским указом ее мужу присвоили фамилию и титул супруги, и он всю жизнь, по свидетельству очевидцев, относился к Зинаиде Николаевне с большим почтением, чем обычно свойственно мужьям по отношению к женам. Во всяком случае, князь не смел вмешиваться в дело воспитания своих сыновей, а матушка растила их нервными, чувствительными и безудержно эгоистичными.
Надо сказать, что Зинаида Николаевна вообще была мастером распускать людей вокруг себя до крайней степени. Ее снисходительность к тем, кто так или иначе попал под ее опеку, доходила до крайности. Князь Феликс вспоминал, что матушка всегда была окружена целым выводком всяких компаньонок, приживалок и чьих-то тетушек, которые ровным счетом ничего не делали, нередко обладали вздорным характером и тем не менее благополучно кормились от щедрой руки княгини. Феликс любил рассказывать историю про приживалку Аннушку, которая четверть века прожила при княгине. Единственное, что должна была делать Аннушка, — это хранить княгинину горжетку из чернобурки и следить, чтобы ее не поела моль. Когда же Аннушка от старости скончалась, коробку с горжеткой вскрыли. Никакой чернобурки там не оказалось, лежала только записка: «Господи, прости и помилуй рабу твою Анну за все прегрешения ее — вольные и невольные!»
Папенька, как человек военный, отличался более крутым нравом, но до детей его допускали редко. Лишь дважды юному Феле пришлось узнать силу отцовского гнева.
Первый раз — когда лет в двенадцать он в одном из будуаров усадьбы Архангельское (также бывшей собственностью семьи Юсуповых) устроил себе «двор турецкого паши». По требованию Фели нашили восточных костюмов, в будуаре всюду расстелили ковры и раскидали подушки, отозванные с домашних работ лакеи и горничные были переодеты в невольниц и невольников.
Сам Феля в голубом халате возлежал на подушках под опахалами — шла репетиция сцены, в которой он собственноручно закалывал отцовским коллекционным кинжалом полуобнаженного провинившегося раба. Роль раба исполнял один из слуг — египтянин по происхождению. Но в момент, когда Феля готовился пронзить несчастному сердце, дверь открылась и в комнату вошел отец, доселе не посвященный в затею. Мгновенно оценив обстановку, старший князь издал хриплый рык и кинулся на сынка, так что тот, путаясь в длинном халате, едва успел улизнуть от карающей отцовской длани.
Скандал
Второй случай произошел четыре года спустя, когда Феликс, будучи учеником гимназии, вместе с приятелями-студентами участвовал в серии розыгрышей с переодеваниями. Миловидного, еще не брившегося Феликса нарядили певичкой и устроили ему ангажемент в «Аквариуме» — самом шикарном из петербургских кабаре.
Густобровая, румяная и пикантная шансонетка понравилась публике. Прекрасная инкогнито (на афишах вместо имени певицы стояли звездочки) дала шесть концертов, а потом кто-то из компании проговорился, по городу поползли слухи и дошли в конце концов до Юсупова-старшего. Скандал был ужасен.
Отец сказал сыну, что место ему в Сибири, на каторге, что он негодяй и мерзавец и вообще больше не сын.
Бурный период
Знаменитый портрет кисти Серова запечатлел юного Юсупова как раз в этот период жизни. Красивый, холеный юноша пренебрежительно смотрит на зрителя, лаская своего французского бульдога Клоуна. И не сразу решишь, кто выглядит надменнее — бульдог или его хозяин. Серов был большим другом Юсупова, но одновременно и очень талантливым художником, кисть которого не умела лгать. Пройдет три года — и этот портрет сыграет важную роль в жизни Феликса.
А пока семья спешно тушит скандал, вызванный неосторожными развлечениями юного князя. Мать и брат выгораживают его перед отцом. Император и императрица защищают отпрыска благородной фамилии своим вниманием — приглашают Феликса ко двору и беседуют о его будущем. Увы, сомнительная история безнадежно испортила его репутацию: многих молодых людей осторожные родители отговаривают от дружбы с князем.
Но он не делает ровно никаких выводов из происшедшего. Поочередно Москва, Петербург, Ялта, Париж бурлят слухами о разгульном веселье семнадцатилетнего Юсупова, о его сумасбродных выходках, мотовстве и попойках в дорогих публичных домах. Старики говорят, что ничего удивительного тут нет: если не брать матушку его, то все Юсуповы славились любовью к разврату и гульбе. Ну да, он разъезжает в Великий пост с французскими танцовщицами и цыганками на тройках. Так прадед его вообще свой крепостной театр имел — с сотней наложниц!
Феликс торопится успеть все. Любое модное веяние принимается им на ура. Он поочередно страстно увлекается спиритизмом, фотографией, театром, даже курением опиума (к наркотикам он будет потом неравнодушен всю жизнь, но без фанатизма). Единственное из светских удовольствий, которое он не любил, — это охота. Один раз съездив на гон русаков и услышав, как отчаянно кричит подстреленный им заяц, Юсупов испытал к охоте такое отвращение, что ружье брал в руки только в тире, а по живой мишени больше никогда не стрелял (нет, стрелял один раз, но намного позже).