Владимир Стеклов. Большая семья
На крещение Арины в храме собралась вся семья Стекловых: Граня с мужем, Данька с женой, Глаша со своим молодым человеком. Очень надеюсь, что и в будущем между нами ничего не изменится. Людям отведено не так много времени на этом свете, грустно расходовать его на распри. Рад, что со мной такого не случилось
С Ириной нас познакомили общие друзья. Оказывается, делали это прицельно. Знали, что три года назад я расстался с третьей женой, переживали за меня. Не мог и подумать, что это знакомство перерастет в серьезные отношения, да еще ребенок родится. Ира — финансист, на тридцать с лишним лет моложе меня, но не юная. К тому же из-за определенных проблем она была уверена, что вряд ли удастся родить.
Да и я не планировал становиться отцом. У меня уже есть две прекрасные дочери. Агриппина — известная актриса, Глафира оканчивает факультет журналистики МГУ, активно сотрудничает с телевидением. Отдавал себе отчет, что ребенок налагает на мужчину моральную ответственность, ведь его надо вырастить, выучить, отправить во взрослую жизнь, а я в январе отпраздновал семидесятилетие. Так что вопрос о ребенке был закрыт.
Но человек предполагает, а Господь располагает. Кто-то наверху решил сделать мне замечательный подарок в лице третьей дочери Арины. Причем сначала я стал дедом, потом отцом, а после еще и прадедом. У Граниного сына, моего внука — Данил продолжил нашу актерскую династию — родился сын Петр.
Кто-то из журналистов, освещавших кинофестиваль «Окно в Европу», заметил: в Выборге случилось нашествие Стекловых. Я был представлен картиной «В Кейптаунском порту», Граня — фильмом «Кровь», а Даня целыми тремя лентами — «Амбивалентность», «У ангела ангина» и выступил в роли моего героя в молодости в драме «В Кейптаунском порту». Причем это не первая его «родственная» работа — до этого сыграл моего внука в картине «Человек-Добро», потом сына в «Только не они». Еще снялись вместе в «Подбросах» Ивана Твердовского.
Мне нравится, как работает Данила, он осуществляет мои несбывшиеся чаяния и надежды, в чем-то меня превосходит. Окончил Школу-студию МХАТ и не просто числится в Художественном театре имени Чехова, а плотно задействован в репертуаре. Я горжусь своими детьми и внуком. Дай бог, чтобы так продолжалось.
Но вернусь к рассказу об Арине. Мы совсем на нее не рассчитывали — жена не лечилась, не бегала по врачам. И вдруг забеременела. Вопрос, рожать или нет, не стоял. Конечно рожать: Ире исполнилось тридцать семь, это был ее первый ребенок. Ходила легко, за нее больше тревожился я. Но роды прошли без осложнений. Я на них не присутствовал, за что подвергся критике со стороны друга и многодетного отца Рената Ибрагимова:
— Я тебя научу, как надо действовать в следующий раз.
— Ренат, побойся бога, какой следующий раз?!
— Рожать будете дома, лучше в бане, тебе надо не просто стоять рядом, а непременно перерезать пуповину.
Сейчас Арине десять месяцев. Очень темпераментный и социально активный ребенок. Первые два месяца ее жизни виделся с дочкой редко: продолжал руководить Московским современным художественным театром, много сниматься. Бывало, заезжал в Москву только для того, чтобы через несколько часов вылететь в другой город. Ире помогала Глаша.
Хотя с мамами Грани и Глаши мы расстались, наши отношения нельзя назвать натянутыми. На крещение Арины в храме собралась вся большая семья Стекловых: Граня с мужем, Данька с женой, Глаша со своим молодым человеком Максимом. Очень надеюсь, что и в будущем между нами ничего не изменится. Оторопь берет, когда слышу об иных взаимоотношениях в семьях. Людям отведено не так много времени на этом свете, грустно расходовать его на распри. Рад, что со мной такого не случилось.
— Вы ведь довольно скоро после развода решились на очередной брак?
— То, что Ира четвертая, не говорит о моем легкомыслии. В первом браке с Граниной мамой мы прожили девятнадцать лет, около двадцати — с мамой Глаши, недолго лишь с Александрой Марковной Захаровой. С Ириной официально оформили отношения, когда родилась Арина. Это была моя позиция. Сам воспитывался мамой и бабушкой, а по сути только мамой, потому что бабушки вскоре не стало. После похорон мамы мой товарищ сказал: «Теперь ты один». Хотя у меня росли Граня с Глашей, его слова заставили призадуматься. Обо мне заботились все жены, за что я им бесконечно благодарен, но когда появилась Ирина, показалось, будто вернулась мама. Говорю об этом на полном серьезе. Иной раз замечаю: она печется обо мне так же, как об Арине.
Взрослые состоявшиеся люди притираются особенно непросто. А с Ирой я почувствовал, что вернулся в годы, когда жил с мамой. С появлением Арины вообще ощутил, как машина времени перенесла меня в молодость. Становиться отцом в двадцать пять и семьдесят — большая разница. Не скрою, мечтал о сыне, представлял, как буду таскать его на стадион. С Граней и Глашей тоже ходил, но ничего хорошего из этого не получалось. Однажды уселся в ВИП-ложе в «Лужниках», Глашку оставил в детской комнате, и она потерялась. Слава богу, ее нашли до того, как у меня случился сердечный приступ.
Очень хочется, чтобы Аришка поскорее подросла. Непременно потащу ее в театр — все мои дочки выросли за кулисами. Арина, кстати, уже была на трех спектаклях, смотрела на меня из-за кулис. Во время «Игры» компанию ей составили сын Марата Башарова Марсель и Матвейка — сын Саши Мохова, крестного моей Арины.
— Самому вам в детстве сильно не хватало отца?
— Обратите внимание на год моего рождения — 1948-й. Кто тогда имел полные семьи? Только что закончилась война, домой вернулись единицы, и в безотцовщине не было ничего сверхъ естественного. С отцом познакомился, когда учился в институте — он по-прежнему жил в Караганде, где я родился. На тот момент мы с мамой уже перебрались в Астрахань, но я намеренно вернулся в Караганду, чтобы увидеть единокровных брата и сестру. Общались и во время гастролей в Казахстане.
В моем свидетельстве о рождении в графе «Отец» стоит прочерк. О том, что прибалтийский немец Александр Фендзеляу был до 1956 года поражен в правах, я узнал будучи взрослым — ни бабушка, ни мама об этом не рассказывали. Отца уже нет в живых, как и брата Валеры. Было полной неожиданностью и приятнейшим сюрпризом, когда на посвященную моему юбилею программу Андрюши Малахова приехала племянница — дочь сестры Аллы.
— Мечта об актерстве в юные годы вас ведь не сильно занимала?
— Сколько себя помню, мама работала в бухгалтерии. При этом она хорошо пела, участвовала в самодеятельных агитбригадах и страстно любила театр. Не пропускала гастролей столичных театров и водила меня на спектакли. Но я, честно говоря, больше интересовался футболом. Пару лет, правда, по настоянию мамы посещал балетную студию при Дворце пионеров, потом бросил. Ни в каких театральных кружках не участвовал — я же картавил.
А за два года до окончания школы товарищ уговорил за компанию записаться в театральную студию при Доме учителя. Судьба распорядилась так, что руководил ею Михаил Иванович Мощенский, мой будущий тесть. Прозанимался два года, дикцию не выправлял,да никто и не требовал. Многое получалось, даже завоевали приз на театральном фестивале. Вот тогда и заронилась идея: может, попробовать поступить в театральное училище? Когда прослушивался в Астраханское, в комиссии сказали «Берем с условием: если за первый семестр не избавитесь от дефекта речи, будем вынуждены с вами расстаться». И я моментально искоренил недостаток.
После училища должен был поступить в труппу Астраханского драмтеатра, но меня загребли в армию. Когда спрашивают, чем занимался, отвечаю: чего я только там не делал! И танцевал, и пел, и сочинял литературно-музыкальные композиции про штурм Зимнего и космоса. Сам их ставил, сам был ведущим концертов. У меня сохранилась афиша: вел праздничный концерт армейской самодеятельности в Колонном зале Дома союзов — ни больше ни меньше. Выходил на сцену, освещенный софитами, срывал аплодисменты, но это не приносило удовлетворения. Письма друзей-однокурсников вгоняли в депрессию, они сообщали, какие роли сыграли, какую им дали ставку в театре. А я еду мимо сада.. . И так два года. Ужас!
Демобилизовался в октябре, в драмтеатре Астрахани сезон в разгаре, штатных актерских единиц нет. «Возьмем, как только появится вакансия, — обнадежил режиссер. — А пока поработай в реквизиторском цехе». Наверное, можно было бы поискать счастья в других городах, но куда я поеду — тут мама, квартира. Готовить до сих пор не умею, у плиты всегда она стояла.
В общем, опасался бросаться в открытое житейское море, решил выждать. Таскал декорации, иногда выходил на сцену со знаменитой репликой «кушать подано». Сокурсники между тем играли главные роли, а я комплексовал и вопрошал как Тарелкин: «Судьба, за что ты гонишь?»
Как-то на гастролях в Крыму, купаясь в море, потерял счет времени. Сцену надо готовить заранее, реквизит упакован и заперт на замки в ящиках, а ключи у меня. Короче говоря, опоздал. Спектакль, конечно, состоялся, замки взломали, но меня собрались увольнять по статье. Потом сжалились, разрешили написать заявление по собственному желанию.
Стоял август, отпускное время. В Астрахани навещал родителей мой однокурсник Валера:
— Что ты здесь торчишь?!
— Да уже не торчу, меня с позором выгнали.
— Почему не написал мне в Кинешму? Тебя с удовольствием возьмут в труппу местного театра.
Кинешма — маленький городок на берегу Волги, знаменит тем, что когда-то там творил Александр Островский. Наш педагог по сценической речи Евгений Александрович Егоров, сыгравший огромную роль в моей биографии, числился очередным режиссером в астраханской драме. Но пока я служил, Егоров окончил режиссерские курсы у Андрея Гончарова в Москве и получил назначение главным режиссером в Кинешемский драматический театр имени того самого Островского. Он пригласил в труппу значительную часть нашего курса. Туда отправился и я.
Евгений Александрович принял хорошо: «Давайте попробуем». А я, учитывая армию и год работы реквизитором, был не в форме, с какими-то потухшими глазами и печалью по несыгранным ролям. Сезон начинался в октябре, а в сентябре театр гастролировал по Ивановской области. Егоров вызвал и говорит: «Надо выручить театр. Ты же свободен? Не мог бы поехать с одним из коллективов? — Я внутренне напрягся, но и обрадовался — сейчас введет в спектакль. А он: — Все уже обкатано, поработаешь машинистом сцены?» Внутри все оборвалось, но согласился. А куда деваться? Поехал. Так все началось. Но потом в течение первого сезона я получил множество ролей.
Самой значительной стала роль разлучника и совратителя. Мне кажется, сыграл я ее превосходно. В труппе служила моя однокурсница и дочь руководителя театральной студии, которую я посещал в школьные годы, Людмила Мощенская. Пока был в армии, она успела выйти замуж. Но во время репетиций между нами вспыхнули чувства. В итоге Людмила стала моей женой и матерью Агриппины.
Рожала Люда в Краснодаре, в местном драмтеатре работали ее родители. Дедушка с бабушкой увидели Граню сразу, а я лишь на пятый день: настолько плотно был задействован в репертуаре. Слетал в Краснодар, умилился маленькой дочке и тут же вернулся. В следующий раз повидались только спустя полгода, когда закончился сезон. Думаю, рождение Грани оказалось самым ярким событием моей жизни кинешемского периода. Я стал папой, сыграл свою главную роль.
— Обычно провинциальные актеры движутся в сторону столицы, а вас занесло в Петропавловск-Камчатский. Как это произошло?
— Мы с Людмилой участвовали в театральном конкурсе «Пока не сыгранная роль», показывали отрывок из «Ричарда III»: она играла Анну, я — Ричарда. Юрий Ильич Фрид, известнейший театральный критик, был впечатлен, отозвал в сторонку: «Это заявка на полноценный спектакль. Не кажется, что вы переросли этот коллектив? Мой друг Феликс Демьянченко возглавляет театр в Петропавловске-Камчатском. Давайте с ним спишусь».
Вскоре мы получили приглашение. Обсудили с женой и решили рискнуть, хотя это и конец географии. Подписали договор на три года, по которому в первом сезоне не могли уехать даже в отпуск. Граню пока оставили на дедушку и бабушку. Начали с чего-то незначительного, но быстро заявили о себе, стали ведущими артистами, получили квартиру. За роль Ризположенского в постановке «Свои люди — сочтемся» я получил приз на фестивале, за «Записки сумасшедшего» — первую премию на театральном конкурсе.