Татьяна Кравченко: «Я сейчас абсолютно довольна своим одиночеством. Не стала ни для кого музой»
«На третьих «Сватах» я влюбилась в Федора. Мы с ним в кадре все время лежали в койке, и я без конца готовила для него. Это же главные признаки семейной жизни, как тут не влюбиться? В него нельзя не влюбиться, он обладает удивительным обаянием, там, где Федя, — там смех. Я очень переживала, кокетничала, делала себе маски, очень старалась хорошо выглядеть. Зря я, конечно, открылась ему, вот эта выпендрежность актерская меня и подвела».
— Татьяна Эдуардовна, оказывается, вы не Кравченко вовсе?
— Да у меня вообще с фамилиями чехарда была. Фамилия моего отца Токарев, но я его никогда не видела. Я была незаконнорожденным ребенком. Он умер, когда мне был всего месяц. Потом в детском саду я стала Карлаш, по маме. Позже мама вышла замуж и меня удочерил отчим Эдуард Семенович Яковлев. Я стала Яковлева, под этой фамилией и поступила в институт. Следующей моей фамилией стала фамилия мужа — Лавинская, которая появилась в конце четвертого курса. К моменту, когда я пришла в театр «Ленком», я уже развелась и снова стала Яковлевой.
Это был 1976 год — тогда блистала актриса Ольга Яковлева, начинала свой путь Марина Яковлева. И тогда Марк Анатольевич Захаров сказал: «Яковлевых много, надо поменять фамилию, чтобы вас пресса не путала. Какие еще есть в роду?» Фамилия Карлаш Захарова не устроила — говорил, нерусская. А фамилия моей бабушки Кравченко ему понравилась. «В правительстве много хохлов, и вы скорее получите звание», — пошутил он. Звание, кстати, дали не скоро... Мне тоже понравилась эта идея, правда, я не видела свою бабушку Александру Павловну, но от мамы знаю, что она была учителем и моя мама ее очень любила. Так я стала Кравченко. Отчим тогда очень обиделся на меня, но я ему объяснила, что актеры вообще берут иногда псевдоним, зато у меня осталось его отчество, хотя могла поменять на Васильевну, по отцу.
— Фамилию-то вы поменяли, но вас все равно часто путали с другими актрисами?
— Видимо, потому что я тогда была не очень узнаваема, а актрисы одного со мной амплуа уже стали успешными. Меня часто путали с Мариной Голуб, она тогда хорошей поступью шла по телевидению, у нас с ней типажи похожи. Такой же типаж был у Светочки Крючковой, она училась во МХАТе одновременно со мной. Света довольно рано стала звездой — после «Большой перемены». Таня Догилева, с которой мы дружили, после первого же фильма проснулась знаменитой.
Они уже стали большими актрисами, в то время как я, снимаясь много, все никак не выстреливала. Из значимых работ тех лет были фильмы «Опасно для жизни!» Гайдая или «Васса» Глеба Панфилова. Сейчас эти ленты чаще показывают по ТВ, чем тогда. Но мои работы были не звездные, просто не было такого хита, чтобы я стала сразу знаменитой. А в театре вообще были единичные роли.
— А почему Марк Захаров, взяв вас в свой театр сразу после института, не сильно баловал вас работой?
— У режиссеров есть свои личные симпатии к женскому типажу. Инна Чурикова в кино была музой для своего мужа Глеба Панфилова, Ольга Яковлева была музой Эфроса в его театре. Музой Марка Анатольевича была дочь Саша. И после ее прихода в театр все идеи постановок были для нее. Хотя она не была мне конкуренткой в смысле амплуа, но выбор пьес в театре был, что называется, не в мою пользу. Захарова любит говорить, что десять лет в массовке была, но это не так. После прихода Саши в театр были отодвинуты все звезды, даже Лена Шанина — звезда спектакля «Юнона и Авось», «Тиль», «В списках не значился». С другой стороны, Захарова можно понять. Это его театр, что же, он не сделает карьеру родной единственной дочери? Тем более что в свое время он не взял в театр жену-актрису из соображений щепетильности. В связи с этим у Захарова и не было таких крупных, бытовых, что называется, актрис. Была одна Шурочка Дорохина, которая тоже ничего не играла.
Первую главную роль Марк Анатольевич дал мне в спектакле «Мои Надежды». Был очередной праздник советской власти, и Михаил Шатров написал пьесу «Мои Надежды» — про ткачих. Типичная производственная пьеса. А Захаров очень талантливо делал из таких средних пьес настоящие яркие спектакли, и они получались не такими ужасными, как могли бы быть в других руках. Я подумала тогда, что теперь у меня будут главные роли, но нет, не тут-то было. В «Жестоких играх» потом был опять эпизод, как бы яркая краска в моем лице. Потом уже спектакль «Женитьба». И вдруг Инна Михайловна захотела играть мою роль Феклы в этом спектакле. Меня это, правда, не сильно ранило, мне просто очень нравилось выходить и играть.
— Татьяна Эдуардовна, каким вы вспоминаете «Ленком» тех лет?
— Я была молода и всему радовалась — и в массовке стоять, и ситуации, и коллективу, любовалась, как играют Евгений Павлович и Инна Михайловна. И конечно, все это была школа. Компания у нас в «Ленкоме» была прекрасная — Абдулов, Проскурин, Янковский. Сейчас молодежь непьющая, они все больше в фитнесы ходят. А мы после спектакля обязательно собирались, обсуждали, выпивали, конечно, но не в ущерб работе, все было весело и интересно. Захаров сильно боролся с алкоголизмом. Злые языки говорят про меня, что я пьющая. Если бы это было так, я бы 47 лет не выдержала в театре, просто физически не потянула бы. Раньше это задевало, сейчас меня эти сплетни вообще не интересуют. Возраст, видать...
В тот период я подружилась с Татьяной Ивановной Пельтцер, она тоже тогда пришла в театр. Конечно, я с пиететом к ней относилась, вдыхала воздух, которым она дышала. В пьесе Шатрова у нас обеих была первая работа. В день ее рождения Шатров купил торт и буквально заставил меня поехать к ней домой, поздравить, хотя по телефону я это уже сделала, а лично стеснялась. Она же глыба! А я девочка из Донецка. И я заехала к ней благодаря Михаилу Филипповичу и вышла через три дня... Ей было одиноко в театре, мне тоже. Я же только от маминой юбки, а тут на меня обрушилась избыточная свобода, так вот она начала курировать меня: где была? что делала? Я ей вместо дочки была. Однажды она пригласила меня вместе встречать Новый год у нее дома. Встретили, а потом она пошла к Ольге Аросевой в картишки поиграть, а меня дома оставила. Потому что я так и не научилась играть в преферанс, а у них с Аросевой это было любимое занятие. Кстати, с Ольгой Александровной Аросевой мы потом тоже сблизились, она очень нежно ко мне относилась.
Так вот, она ушла, а я сижу, смотрю телевизор. А там мой любимый фильм «Тот самый Мюнхгаузен» с моим любимым артистом Олегом Янковским. И так мне захотелось выпить шампанского! А Татьяна Ивановна любила пить водочку с лимончиком, поэтому шампанского у нее в доме было море. Взяла я бутылочку, открыла ее, пробка бухнула и куда-то улетела. Поискала ее, но не нашла. Выпила бутылку и спокойненько уснула. Просыпаюсь, вижу — надо мной стоит Татьяна Ивановна и держит эту пробку! Оказывается, улетела она прямо к двери и Пельтцер наступила на нее, как только вошла в квартиру. Хорошо, не упала. Я кинулась извиняться, но Татьяна Ивановна только рассмеялась и сказала: «Молодец! Так держать!» Она была остра на язык, я ее за это даже побаивалась. Но этим конфузом я еще больше ее к себе расположила. С ней общаться было приятно и очень поучительно, обогащало меня как личность.
— Не было желания выйти замуж за режиссера или продюсера с целью сделать карьеру?
— Так я и вышла замуж за директора картины Гербачевского, и что? Он мне заявил: «Не будешь сниматься в кино и работать в театре, тогда буду жить с тобой». Он был директором картин на «Ленфильме», и, казалось бы, мне и карты в руки, а получилось наоборот — он захотел посадить меня дома. Я его очень сильно любила, родила от него дочь, но бросить профессию не могла. Пожили всего три года и расстались. Причина расставания очень простая — полное отсутствие любви с его стороны, о чем он мне под конец прямо и сказал. Больше я замуж не выходила. Да, честно говоря, и цели такой у меня не было — делать карьеру через постель. Я благодарна Захарову за то, что он меня взял в театр. Я ему никогда не изменяла, всю жизнь работаю здесь. Захаров отличался от других режиссеров тем, что у нас в театре невозможна была ситуация, как, например, с Валентином Плучеком, о котором писали, что актрисы получали роли через постель. Плучек и предупреждал Захарова, когда тот стал главным режиссером, чтобы был «аккуратнее с артистками».
— И вот наконец без всякой мужской поддержки случился сериал «Сваты». Народ ставит знак равенства между вами и вашей Валюхой. На сколько процентов вы — это она?
— Еду сейчас в такси, и водитель задает мне этот же вопрос. Это ВИП-такси, там интеллигентные ребята работают. «Актеров же подбирают так, чтобы они были похожи на героев?» — спрашивает водитель. Я говорю: «Конечно, 70 процентов успеха истории в том, что режиссер приглашает актеров, похожих на героев его замысла». Я так же, как моя героиня, люблю всех вкусно и обильно накормить, поплакать люблю, пошутить люблю, детей люблю. После первой серии сценаристы постепенно стали писать текст уже конкретно под меня, а вначале... Спросила продюсера и сценариста Андрея Яковлева: «Как тебе в голову пришло, что это должна быть я?» Я-то сразу поняла, что это моя роль. Он говорит: «Я посмотрел спектакль». Кстати, сейчас редко кто из режиссеров ходит по театрам для выбора актеров, вместо них агенты ходят. А он пришел в театр и посмотрел «Шут Балакирев», я там играла Анисию Кирилловну Балакиреву, вот сегодня тоже буду играть. И пригласил меня на роль. Так же он увидел Федора Добронравова в спектакле у Райкина и решил вот так соединить нас. Не было даже проб. Мы просто вместе почитали текст, он снял это, и вот получился такой тандем. Мы с Федором сразу подружились.