Сладкая тайна Алексея Абрикосова
Эта история напоминает захватывающий детектив, где нашлось место и шпионажу, и обману конкурентов, и даже подкупу. Хотя речь идет всего-навсего об одном из проектов "конфетного короля" Алексея Абрикосова, дело которого началось сто семьдесят лет назад с небольшой кустарной мастерской на Варварке.
Зима в конце декабря выбелила Москву густым инеем. По улицам мчались низенькие сани извозчиков, в сизой дымке отсвечивали огни только что зажженных фонарей. В канун Рождества 1879 года в усадьбе Абрикосовых пахло смолистым ароматом хвои, мандаринами, горячим воском свечей. По возвращении из храма, где многочисленное семейство отстояло службу, все расселись за праздничным столом. Глава клана Алексей Иванович Абрикосов прочитал «Отче наш», и домочадцы бросились поздравлять друг друга с главным зимним праздником.
На другой день отец неожиданно пригласил к себе старших сыновей Николая, Ивана, Алексея и Владимира — всего у них с Агриппиной Александровной родилось двадцать два ребенка, из которых осталось в живых семнадцать. В уставленном книжными шкафами кабинете было сумрачно, в камине жарко потрескивали дрова. Лениво потягиваясь, поднялся огромный датский дог, дремавший у огня, поприветствовал гостей и вернулся на прежнее место. Алексей Иванович, сидевший за заваленным бумагами письменным столом, имел весьма озабоченный вид.
— Ну-с, господа, — заговорил он. — Я подвел итоги прошлого года и крайне недоволен. Мы проигрываем конкурентам и по объемам производства, и по продажам. Конечно, ассортимент у нас довольно широк. Но ни Гейс, ни Леновы, ни Сиу тоже не сидят сложа руки. Я долго думал, как их обойти, и, кажется, знаю ответ. Предлагаю новое и весьма выгодное дело — переработку фруктов.
— Да, но мы закупаем их за границей, — удивился старший сын Николай, — и сами знаете, папа?, как это дорого.
— Вот именно, дорого, — непонятно чему обрадовался Алексей Иванович. — А значит что? Необходимо искать дешевое местное сырье!
Конфетный король обвел отпрысков взглядом, очевидно ожидая реакции.
— Где же взять такое количество свежих отборных фруктов? — поинтересовался Иван, директор-распорядитель Товарищества А.И. Абрикосова, второй по старшинству наследник.
— На юге Российской империи, в Крыму. Фруктов отличного качества и спелости там в избытке. Но товар этот нежный, скоропортящийся, единственный способ его сохранить — быстро переработать. Построим фабрику, наладим выпуск джемов, варенья, мармелада, пастилы и все это будем доставлять в Москву. Слава богу, на полуостров наконец протянули Лозово-Севастопольскую железную дорогу. Жорж Борман мармелад и пастилу изготавливает из курских и могилевских яблок, а мы урожай в Тавриде соберем — посмотрим, у кого выйдет вкуснее.
Взволнованный Абрикосов резко отодвинул кресло, расстегнул сюртук и заложив руки за спину принялся мерить шагами просторный кабинет. Задремавший было дог приоткрыл умные желтые глаза и внимательно наблюдал за хозяином, лениво повиливая хвостом. Тот продолжал:
— И это еще не все. Для того чтобы привлечь покупателей, нужно разнообразить ассортимент. Сиу и Гейс делают ставку на какао-бобы и шоколад, а мы попробуем удивить глазированными фруктами.
— Но их производство держат французы! — напомнил Иван. — Импортируют свой десерт по всей Европе и едва ли захотят поделиться прибылью. Не говорю уже о том, что нам неизвестны ни рецептура, ни технологии.
— Мы не станем спрашивать разрешения, — улыбнулся Алексей Иванович. — Ты, Иван, езжай во Францию и Бельгию, закупай оборудование, нанимай, не скупясь, специалистов. Рецептуру сами разработаем, кое-что и у французов подсмотрим.
Сыновья знали, что отец неистощим на выдумку, но решить строить фабрику в Крыму, где до этого не было ни одного кондитерского предприятия, да еще замахнуться на fruit confit — это слишком даже для Алексея Абрикосова!
Глазированные фрукты, сваренные и выстоянные в густом сахарном сиропе до стекловидного состояния, при этом сохранившие вкус и аромат, считались излюбленным десертом французских королей. Жаловали их и в античную эпоху — изысканное лакомство подавали на пирах римской знати. А финики, приготовленные в меду, слуги бросали в толпу во время торжественных выездов египетских фараонов. Но до сих пор еще никто из русских кондитеров не пробовал выпускать fruit confit.
— Папа?, это авантюра, — вступил в разговор младший из братьев, Владимир.
— А я не побоюсь стать в этом деле первым, — возразил Алексей Иванович. — Осенью отправил мастеров на юг для знакомства с тамошним садоводством, и они остановили выбор на Крыме, где много солнца и относительно низкая влажность воздуха. Удобное место для фабрики присмотрели в Симферополе: договорились с неким господином Цаплей, местным купцом, о покупке куска земли и сада с плодовыми деревьями.
Покопавшись в ворохе бумаг, он извлек одну и зачитал: «Купчая крепость предусматривает дом с флигелем, двором, со всеми во дворе жилыми и нежилыми строениями и землею, состоящей во второй части Симферополя в местах — с севера и запада имения Цапли, с востока деревни Петровской, с юга дороги на Южный берег Крыма». Разобьем там сады, наладим производство глазированных фруктов и вытесним французов с российского рынка.
Сыновья потрясенно молчали, пытаясь осмыслить фантастические планы отца, которого на французский манер называли «папа?».
— Но как скрыть от конкурентов всю эту бурную деятельность? Построить новую фабрику — не иголку в стоге сена спрятать! — осторожно усомнился Иван.
Алексей Иванович достал золотой брегет и приложил к уху. «Дельный малый, — подумал о сыне, — я не ошибся, когда взял мальчиков в дело, а Ивана, несмотря на молодость, поставил во главе».
— Обведем всех вокруг пальца, — сказал отец. — Распустим слух, будто отхожу от дел и желаю заиметь дачку в Крыму. Если проведем все в условиях секретности, плоды затеи нашей станут для конкурентов полной неожиданностью.
О вкусах, как известно, не спорят, однако российские кондитеры только этим и занимались. Сладкая отрасль во второй половине позапрошлого века развивалась невиданными темпами. Появились крупные производства, такие, например, как «Эйнем», «А. Сиу и Ко», Товарищество «Жорж Борман», Торговый дом Леновых. Подобно грибам после дождя множились и мелкие артели, выпускавшие сладости. Города были забиты шоколадными лавками. Среди кондитеров существовала жесткая конкуренция, но именно она будила фантазию, умение угодить взыскательному покупателю, привлечь его различными рекламными приманками, яркой этикеткой, броским названием, а главное — тем продуктом, которого еще нет у соперника.
Сразу же после «стратегического» совещания с наследниками Алексей Иванович приступил к осуществлению своего секретного плана. И начал он... с карт. Что поделаешь, водился за ним такой грешок — любил «повинтить». Занимательная карточная игра винт, смесь виста и преферанса, появилась в России недавно, но уже приобрела множество почитателей. Каждую среду по вечерам к Абрикосову наведывались три почтенных партнера. К их приезду в зале, выходящей окнами в сад, расставляли ломберный стол, доставали мелки, щеточки и нераспечатанные колоды. После игры гостей угощали ужином, и затем абрикосовский кучер Филипп развозил их по домам на русской упряжке.
«Наверное, стоит перенести игру в Купеческое собрание, — решил Алексей Иванович. — Там всегда многолюдно и любые слухи разносятся быстрее ветра. В непринужденной обстановке игорного зала легче объяснить и мой неожиданный интерес к Крыму, и будущие длительные отлучки из Москвы».
В ближайшую среду игроки собрались на Большой Дмитровке. В клубе было светло, просторно, пахло дорогим табаком. Разговор спорился:
— Алексей Иванович, любезнейший, да вы в своем уме? Отдать все сыновьям, совсем мальчишкам! — горячились его визави.
— Ну, старшие «мальчишки» уже люди семейные, детей завели, — уточнил Алексей Иванович. — Вот и буду с внучатами нянчиться.
— Да как же так, — не сдавались собеседники, — первый русский кондитер — и вдруг на покой собрался?! Вот радости будет немцам да французам!
Расчет Абрикосова оказался верным: не прошло и недели, как вся Москва заговорила об экстравагантном, по мнению многих, поступке знаменитого кондитера. Судачили и так и эдак, но не могли взять в толк, почему энергичный и далеко еще не старый Алексей Абрикосов (всего-то пятьдесят пять) решил отойти от дел. Кое-кто не стеснялся и пальцем у виска покрутить.
В один из карточных вечеров в клубе к Алексею Ивановичу подсел известный в Москве провизор и парфюмер Александр Митрофанович Остроумов — стройный красавец с причудливо подстриженными усами:
— Простите великодушно, но до меня дошли странные слухи. Неужели правда то, что о вас говорят?
— Поработал — и хватит, — подтвердил Абрикосов, — пусть теперь наследники стараются. С детства обучались наукам и уже успели познакомиться со всеми тонкостями кондитерского искусства. А у меня и других забот немало. Председательствую в совете Практической академии коммерческих наук, состою в правлении Московского учетного банка. Вы, уважаемый Александр Митрофанович, не хуже меня понимаете, что наличие доли в банке для любого купца вопрос престижа. Еще, признаться, в последнее время увлекся чаеторговлей. Стал компаньоном Торгового дома «Братья К. и С. Поповы», принадлежащего родне жены. В Лондоне вот открыли контору для банковских операций — товар-то закупаем в английских фунтах. Наша компания единственная входит во все тонкости выращивания чайного листа, арендуем фабрики в Китае. Полно дел, любезнейший, весь в разъездах.