Прогулка с котом по Эрмитажу...
Хотя Екатерина II жаловалась старому другу Гримму, что ее сокровищами любуются только мыши да она сама, доступ в дворцовое собрание долгое время был крайне ограничен. Попасть туда не удавалось ни Карлу Брюллову, ни Александру Пушкину. Лишь Василий Жуковский, наставник цесаревича, сумел раздобыть пропуск поэту. А для широкой публики Эрмитаж открылся только в 1852 году...
Как прекрасно бродить по Эрмитажу без экскурсовода, никуда не спешить, подмечать детали, любоваться завораживающими интерьерами с их позолоченными дверями, мозаичными панно, наборными паркетами, лазуритовыми вазами и бронзовыми канделябрами.
Но на сей раз все пошло не так. Остановившись перед какой-то картиной, я вдруг услышала тихий шелест: «Вас заинтересовала эта работа? Мне она тоже нравится». Обернулась, но не увидела никого, кроме полосатого кота в ошейнике, скромно сидящего у стеночки, — зальчик был далек от туристических потоков. Сразу вспомнился и рассудительный Матроскин, и гофмановский философ Мурр, но чтобы здесь, в главном музее страны?!
«А вы разве не знали, что в Эрмитаже служат коты?» — поинтересовался усатый незнакомец. Удивляться и вправду нечему. «Придворные» коты живут во многих музеях мира: Хемингуэя во Флориде, «Булгаковском доме» на Большой Садовой в Москве, Британском музее в Лондоне. В Англии четвероногие сотрудники состоят и на королевской службе — ловят мышей в резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, парламенте и отделениях государственной почты. В исторических зданиях штатный кот-охранник — не роскошь, а суровая необходимость. «Мои сородичи ловили мышей в Зимнем дворце еще при Елизавете», — уточнил кот...
...Императрица Елизавета Петровна была весьма недовольна тем, что в Зимнем дворце расплодились мыши и крысы: портили мебель, прогрызали стены, даже до ее платьев добрались. Чтобы раз и навсегда покончить с грызунами, государыня повелела привезти из Казанской губернии хвостатых помощников. Даже высочайший указ в 1745 году издала: «...сыскав в Казани здешних пород самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ея императорскаго величества с таким человеком, который бы мог за ними ходить и кормить, и отправить их, дав под них подводы и на них прогоны и на корм, сколько надлежит немедленно».
О казанских котах ходили легенды — их считали лучшими мышеловами. Губернатор Казани Артемий Загряжский отправил в столицу тридцать животных. В Петербурге их определили в лейб-гвардейскую службу и обеспечили официальным довольствием — «каждой день ряпчиков и тетеревей по одному». С тех пор усатая гвардия исправно несла службу при царском дворе, сначала в качестве комнатных мышеловов, затем, когда Екатерина Великая основала частное собрание, коты стали охранять от грызунов еще и экспонаты — государыня придала им статус официальных охранников картинных галерей.
...Летом 1764 года, прильнув к окнам Зимнего дворца, придворные и слуги смотрели, как с немецкого корабля, пришвартованного к Дворцовой набережной, сгружают большие ящики — тридцать семь штук. Их занесли в залы первого этажа, бережно распаковали, развернули холщовые ткани и... взорам любопытствующих предстали шедевры Рафаэля, Рубенса, Рембрандта, Ван Дейка, Йорданса, Халса, Стена. Так начинался Эрмитаж...
Коллекцию берлинского коммерсанта Гоцковского Екатерина II приобрела почти случайно. Она никогда не увлекалась собирательством живописи. Геммы, табакерки, бриллианты — куда ни шло! Но картины? Однако желание уколоть «старика Фрица» — прусского короля Фридриха II — оказалось сильнее.
В 1755 году Иоганн Эрнст Гоцковский, берлинский негоциант, владелец нескольких мануфактур, поставлявший прусскому двору предметы роскоши, получил от Фридриха II заказ составить для него коллекцию картин старых мастеров для пополнения королевской галереи в Сан-Суси. Гоцковский ретиво принялся за дело, через своих агентов в Европе на собственные средства приобрел полотна итальянской, фламандской и голландской школ. Но из-за неудач в Семилетней войне Фридрих отказался от покупки коллекции: русские заняли Берлин, казна пуста — до искусства ли тут?!
Гоцковский вложил средства в покупку зерновых складов, оставленных прусской армией, и был признан банкротом. Среди его многочисленных кредиторов оказалась и русская императрица. Не имея средств для уплаты долга, разорившийся коммерсант предложил государыне собранную им коллекцию из трехсот семнадцати живописных полотен. Екатерина II оценила возможность нанести удар самолюбию Фридриха, представив Европе в выгодном свете состояние русской казны, и дала согласие. Примерную стоимость коллекции оценили в триста шестнадцать тысяч шестьсот пятьдесят голландских гульденов...
Картины приехали в Петербург, но места для них предусмотрено не было. Как раз в это время у Екатерины возникла идея камерного, интимного пространства — она не слишком уютно чувствовала себя в Зимнем дворце, он казался ей огромным и мрачным. Императрица решила построить для себя «маленький уединенный уголок», где можно проводить время в кругу близких друзей, отдыхая от державных забот.
В 1769 году рядом с Зимним дворцом на набережной Невы по проекту Валлен-Деламота был возведен трехэтажный павильон, состоящий из парадного зала, оранжереи, нескольких кабинетов и столовой. Именно это здание Екатерина первоначально и назвала Эрмитажем, что в переводе с французского — «уединенный уголок, пустынька, жилище отшельника».
В покоях Эрмитажа государыня устраивала неофициальные приемы для избранных, настолько камерные, что даже наличие слуг не предусматривалось: столы для гостей сервировали внизу и при помощи подъемного механизма доставляли наверх. На стенах всех покоев она и развесила в несколько ярусов свои приобретения — картины.
Обстановка на «эрмитажных собраниях» царила самая непринужденная. Современник свидетельствует: «...всякая церемония была изгнана, императрица, забыв свое величество, обходилась со всеми просто». И все же Екатерина посчитала нелишним ввести для гостей некоторые правила. Предлагалось «оставить все чины вне дверей, равномерно как и шляпы, а наипаче шпаги», «быть веселыми, однако ж ничего не портить, не ломать и не грызть», «говорить умеренно и негромко, дабы у прочих там находящихся уши и головы не заболели», «не вздыхать и не зевать и никому скуки или тягости не наносить».
Первая покупка повлекла за собой целую лавину приобретений. В 1768 году были выкуплены собрания картин фламандской и голландской школ австрийского графа Иоганна Карла Кобенцля и бельгийского принца Шарля-Жозефа де Линя. Из Дрездена привезена коллекция первого министра саксонского курфюрста Августа III — Генриха фон Брюля, включающая четыре картины Рембрандта, в их числе «Портрет старика в красном».
Неожиданно для себя Екатерина превратилась в азартного коллекционера. Покупка поручалась русским посланникам при европейских дворах и специальным «агентам», среди которых были яркие представители эпохи Просвещения: Дени Дидро, его друг литератор Фридрих Мельхиор Гримм, приятель Вольтера женевский коллекционер Франсуа Троншен. Монаршие комиссионеры обладали безупречным вкусом и завидной энергией. В поисках шедевров они носились по аукционам и мастерским художников, скупали живописные полотна, серебро, фарфор, шпалеры, книги, монеты, медали и прочие предметы искусства. Все это стекалось в Эрмитаж непрекращающимся потоком. Европа скрежетала зубами: то, что собирало не одно поколение местной аристократии, Екатерина скупала разом и денег не жалела — бездонная русская казна позволяла ей это. Инструкции венценосной собирательницы были просты: «Покупайте то, что в моем вкусе; платите столько, сколько это стоит».
Далеко не всем произведениям, предназначенным для Эрмитажа, удалось благополучно добраться до Северной столицы. В октябре 1771 года недалеко от Аландских островов в Балтийском море по пути из Амстердама в Петербург затонула двухмачтовая шхуна «Фрау Мария». Команде удалось спастись, но вместе с парусником на дно ушли картины голландских мастеров, саксонский фарфор, золотые и серебряные статуэтки, приобретенные в Гааге князем Дмитрием Голицыным. Екатерина отправила письмо шведскому королю Густаву, под властью которого находились тогда Аландские острова, с просьбой помочь и снарядила поисковую экспедицию к предполагаемому месту крушения судна. Все лето 1772 года русские и шведы искали «Фрау Марию» — увы, безрезультатно.
Утешилась императрица только после того, как при содействии Дени Дидро приобрела коллекцию семейства Кроза. Эрмитаж тогда пополнился настоящими шедеврами, среди которых «Святое семейство» Рафаэля, «Даная» Рембрандта, «Юдифь» Джорджоне, «Вакх» Рубенса, «Автопортрет» Ван Дейка, «Мальчик с собакой» Мурильо. Дидро приложил неимоверные усилия, чтобы одно из лучших собраний Франции тех лет досталось Екатерине. В письме он описывал скандал, разразившийся после этого в Париже: «Вопят любители, вопят художники, вопят богачи...»