Подруга Ирины Мирошниченко: «Даже за границей, где ее никто не знал, все понимали: это какая-то звезда»
«На похоронах, когда мы были на кладбище, произошел такой случай. Подъехал раритетный лимузин. Из него вышел высокий седовласый мужчина, такой же раритетный, как и его авто. Шикарно одетый, идеально причесанный, он держал в руке одну розу. С достоинством положил ее на могилу, постоял, и было видно, что это что-то личное. Потом с таким же достоинством он сел за руль своего красивого авто и удалился. Мы до сих пор гадаем, кто это был. Никто не знает! Значит, были у Ирины Петровны свои тайны!» Рассказывает Наталья Першина.
— Наташа, давай начнем с хорошего. С вашего удивительного знакомства, которое, с одной стороны, стоило стресса Ирине Петровне. С другой, она всем показала, что с ней связываться — себе дороже... Потому что она единственная, кто наказал эту программу «Розыгрыш» и снял ее с эфира!
— Она не просто сняла программу с эфира, она еще их всех в милицию сдала — всю съемочную группу! Ну это же Ирина Петровна... А познакомились мы чуть раньше. Есть такая общественная организация в нашей стране — Национальный банковский клуб при Ассоциации российских банков. Ирина Петровна в числе некоторых других артистов, деятелей культуры и спорта была почетным членом этого клуба. Я, со своей стороны, тоже принимала участие в его мероприятиях, там мы и познакомились. Она просто знала, что есть я, адвокат, у нее была моя визитка, и не более того. Однажды я получила от нее звонок по телефону, указанному в этой визитке, в офис. Меня соединили, и она очень темпераментно и возмущенно стала рассказывать историю, связанную с ее участием в программе «Розыгрыш».
— Это какой примерно год?
— Больше пятнадцати лет назад, точно не припомню уже. А произошло вот что, сейчас уже это все можно рассказать. Она в этот момент лежала в больнице, ей позвонили якобы с какого-то завода, что просят ее прорекламировать их тортики. Она предупредила, что не очень в форме, находится в больнице, ей сложновато участвовать в чем-либо большом. Ей пообещали, что это будет для нее легкая прогулка, ей в оба конца подадут машину, она приедет, скажет пару слов про тортики, возьмет их в подарок своим врачам и уедет, ей вообще не придется нервничать. Она согласилась и в какой-то из дней на несколько часов отпросилась из больницы. Врачи ее напутствовали: «Только не нервничать!»
Когда Ирина Петровна приехала на завод со своей незаменимой помощницей Валей, она увидела большую толпу людей на территории с какими-то лозунгами и криками, что им задерживают зарплату. Толпа вела себя крайне агрессивно, и вдруг они увидели ее. Кто-то закричал, что вот это удача — народная артистка, она им сейчас точно поможет. И все бросились к ней. Вообще, у Ирины Петровны были некоторые фобии в жизни, и как раз одна из них — боязнь толпы.
Но ее достаточно быстро увели в кабинет директора, при этом всячески подчеркивая существующую опасность, от которой они ее только что спасли. Там сняли обещанные 20 минут про тортики, и дальше она сказала: «Мне ничего не надо, просто выведите меня отсюда максимально аккуратно, чтобы я спокойно уехала». Но в это самое время толпа приблизилась к кабинету, люди стали бить в дверь, выкрикивать что-то агрессивное. Ирине Петровне с Валей предложили пройти по коридору в комнату охраны, что они и сделали. Там они обнаружили хохочущих охранников, которые смотрят в свои экраны и видят бегущих по этому же коридору голых людей. Они объяснили Ирине Петровне, что у них стоит такая особая камера, которая им показывает любого человека, идущего по этому коридору, голым, соответственно, их с Валей они тоже только что в таком же виде лицезрели... А ведь критическое мышление у человека в состоянии паники отключается.
— Ужас какой.
— То есть им показалось мало стресса от толпы. В этой программе всегда идет несколько линий нападения на жертву — мне кажется, на тот случай, что, если вдруг не сработает одна из них, сработает другая. Вот не испугалась бы она толпы, а тут бы ее этой «голой» камерой добили... И это все в отношении человека, который заранее предупредил, что она из больницы и ей нельзя стрессовать! Короче, закончилось все тем, что они с Валей забаррикадировались в каком-то подвальном помещении и вызвали милицию. Когда съемочная команда поняла, что дело приобретает нежелательный оборот, они признались, что это программа «Розыгрыш» и что «скорее открывайте, мы стоим у ваших дверей с цветами». Но не такова была наша Ирина Петровна! Она дождалась прибытия наряда милиции (тогда еще была милиция, не полиция) и только в их присутствии открыла дверь. Цветов не приняла. Закончилось все тем, что ее поблагодарили за бдительность и отпустили, а съемочная группа в полном составе была доставлена в ближайшее отделение для дачи объяснений. На следующий день вся пресса вышла с заголовками: «Актриса Ирина Мирошниченко сдала всю съемочную группу программы «Розыгрыш» в милицию».
Она проявила себя бойцом, но, к сожалению, у нее были медицинские последствия от пережитого стресса. «Ирина Петровна, а что вы от меня хотите, если вы сами так удачно все разрулили?» — спросила я. «Как что? Эта программа не должна попасть в эфир!» — отрезала она. Мы поняли поставленную задачу и достаточно легко ее решили: несколько официальных писем от адвокатского бюро в разные относимые организации — и программа в эфир не вышла, а мы с Ириной Петровной стали друзьями. Она начала приглашать меня в театр — и на свои спектакли, и на другие мероприятия.
Однажды она стала возмущаться, что кто-то из журналистов сказал от ее имени что-то не то, и я спросила: «Почему у вас до сих пор нет своего блога в Интернете, где вы могли бы высказываться от первого лица?» Это было 15 лет назад, соцсетями все еще только начинали пользоваться.
— А Ирина Петровна умела обращаться с компьютером?
— Конечно, нет! Но она завела компьютер, планшет и смартфон. Каждый из этих предметов она очеловечила, дала им имена, считала их живыми. То же, кстати, относилось и к другой технике — к машине, например, которую она не хотела менять, потому что та на нее «обидится».
— Например, какие могли быть названия?
— Например, большой стационарный компьютер у нее назывался «Космос»: «Я сегодня в Космосе посмотрела...» Все телефоны и планшет тоже как-то назывались, я уже не помню. Меняла она их крайне неохотно, и какая-нибудь новенькая модель айфона, подаренная ей на день рождения, могла несколько лет лежать неоткрытой.
Один раз у нее что-то случилось с айфоном, там надо было обновить ПО, и я забрала его на ночь. Утром вернула, она в него тыкнула, что-то там не получилось, и она на полном серьезе расстроилась: «Все, он на меня обиделся! За то, что я его отдала в чужие руки!» Я не верила своим ушам: «Ирина Петровна, вы себя-то слышите, что вы говорите вообще?»
— Мы с ней одной крови. Это мне очень понятно...
— Блог создавался так. Сама она ничего, конечно, не писала, она наговаривала мне тексты по телефону. Обычно это случалось по ночам, и по этим нашим ночным бдениям я сейчас больше всего скучаю! Она делилась своими новостями, отвечала на вопросы блогеров, рассказывала, как прошел последний спектакль. У меня все записывалось, потом я эти записи прогоняла через специальные программки, превращающие речь в текст, подбирала фоточки, отправляла ей все на утверждение. В следующий сеанс связи она вносила в эти тексты какие-то коррективы, утверждала иллюстрации, и я выкладывала эти посты. За один раз утверждалось сразу пять-шесть постов, поэтому они у нас шли блоками. Ей нравилось отвечать на вопросы блогеров. Некоторых она ждала и, если они долго не появлялись, могла спросить: «А где у нас Лариса из Ванкувера, или Андрей из Вашингтона, или моя любимая Наташа Паксютова? Что-то давно их не было в блоге!» С некоторыми она познакомилась и подружилась в реальной жизни. Так получилось с двумя профессорами физики из Питера — Аллой и Павлом, которые ее потом там тепло встречали, и с некоторыми другими ребятами, которых она всегда вспоминала очень тепло.
В общем, это был целый период жизни, который открыл ей окно в мир. Ведь до этого она не имела обратной связи от своих зрителей. Письма-то, как в Советском Союзе, уже никто не писал, в Сети ее не было, и ей казалось, она в информационном вакууме и про нее все забыли. Блог придал ей новой мотивации и в профессии, и в жизни, открыл второе дыхание. Она освоила смартфон и планшет и оказалась вполне современной.
Однажды она со смехом рассказала историю, как на репетиции «Моей дорогой Матильды» сказала своему молодому партнеру Олегу Мазурову: «А вот мои блогеры считают, что в этом месте...» Дальше она ему что-то говорит и видит, как у него округляются глаза, и он говорит: «Ирина Петровна, ваши... кто???» Поначалу никто и поверить не мог в такую ее продвинутость, а потом коллеги сами стали читать ее блог, ставить лайки, комментировать.
— Он же остался, этот блог?
— Да, он и сейчас находится в открытом доступе. Он называется так же, как и ее книга, — «Расскажу». Я все посты снабжала хештегами, чтобы легче было ориентироваться в большом количестве материала. Мой любимый хештег был #как это делается. Это когда она изнутри рассказывает, как работает театр, как ставятся спектакли, как делаются декорации, шьются костюмы, вводятся актеры на роли. Еще интересная тема — #театральный этикет. Как дарить цветы артисту? В какой момент? Подниматься ли на сцену? Знает ли артист, что человек этот букет выбирал, покупал, через весь город нес, весь спектакль держал, много часов переживал, чтобы он не завял? Что чувствует артист, когда его узнают на улице? Когда просят сделать с ним селфи? Как себя вести, если окажешься в лифте с известным человеком? Масса вопросов, которые мы всегда стеснялись задать, но не знали кому А вот она свободно и доброжелательно на все отвечала.
У нас были планы издать все материалы блога отдельной книгой, но так и не успели...
— Но для меня было откровением, когда ты с разрешения Ирины Петровны написала всю правду о ее отчиме. Очень аргументированно и с доказательной базой, как адвокат.
— Да, это был единственный пост от моего лица как администратора блога. Однажды я не выдержала и изложила всю историю, приложила все фотографии, справки, скрины. Каждое свое утверждение я подтвердила документально. Это были не мои какие-то измышления или эмоции, это изложение фактов вместе с доказательствами. И когда она его прочитала, она мне позвонила в слезах: «Наташа, плачу. Никто еще никогда ТАК за меня не заступался». Я привычно спросила ее: «Что исправляем?» Она сказала: «Это ваше. Я не имею права здесь поменять ни буквы, ни слова. Выкладывайте, Наташа!»
— Но она сама, по-моему, никогда на эту тему не разговаривала. Хотя отчим в чем только ее ни обвинял...
— Да, это так. Что бы этот человек ни говорил о ней, как бы ни оскорблял, она за всю жизнь не позволила себе сказать о нем ни одного плохого слова. Собственно, она о нем вообще не говорила. Абсолютно не комментировала ничего, не ввязывалась в эту войну. Поэтому все нападки с его стороны были безнаказанными, односторонними, и многим казалось, что, раз она молчит, сказать ей нечего. Но это было не так. Она молчала по другим причинам. Во-первых, это был больной человек, всю жизнь состоявший на учете в психиатрическом диспансере № 14 Москвы. Она относилась к этому с пониманием. Лезть с ним в открытый спор значило играть в его игру. А во-вторых, так или иначе он был связан с ее мамой, а все, что касалось мамы, для Ирины Петровны всегда было свято.
Она окружила маму своей заботой до самого последнего дня. После ее смерти она ухаживала за ее домашними животными, которые, слепые и больные, пережили свою хозяйку лет на пять. Она до последнего поддерживала мамину одинокую подругу тетю Симу, которая дожила чуть ли не до ста лет, обеспечивала ей медицинскую и финансовую поддержку, а потом организовала похороны. И уж конечно, она никогда не оставила бы своими заботами маминого бывшего мужа и неоднократно не на камеру пыталась это сделать.
— Но отчим полез в бутылку — отдай ему квартиру.
— Думаю, он болезненно нуждался во внимании прессы к себе. Он всегда был при артистах вторым номером (по профессии он аккордеонист, аккомпаниатор), ему самому никогда не хватало внимания. Ну и, кроме того, за каждое появление на экране ему же хорошо платили.
Он не сходил с экранов ток-шоу, вел себя крайне хамски и экзальтированно, оскорблял ее немотивированно — таких персонажей на ток-шоу любят. Он с удовольствием участвовал в разных провокациях, нападал на нее из-за кустов под камеры и т. п. Ирина Петровна, как я уже сказала, никогда на эти передачи не ходила, не защищалась и даже их не смотрела. Но, конечно, помощницы по хозяйству ей о них периодически докладывали. Однажды она попросила меня посмотреть одну из передач и рассказать ей, что я посчитаю нужным. Я посмотрела. В студии сидела актриса Елена Проклова, которая его слушала-слушала, а потом так спокойно спрашивает: «Вот вы говорите, она такая-сякая, потому что она вам квартиру не отдает, деньги не отдает. А когда она вам все это задолжала-то? Вы вообще-то ей кто, чтобы на ее имущество претендовать?» И на простой вопрос человека со стороны он не нашелся, что ответить: «Ну просто вот должна». Я отзвонилась Ирине Петровне и сказала: «Вы, по-моему, должны позвонить Елене Прокловой и ей сказать спасибо. Она очень здорово за вас заступалась и поливала его холодным душем». Ирина Петровна сказала: «Да, спасибо ей, обязательно позвоню». Не знаю, позвонила ли.
Терпеть публичные оскорбления неадекватного человека — не каждый это выдержит. На нее было больно смотреть. Мне самой идти на эти безумные ток-шоу не хотелось, да она об этом и не просила. Но я все-таки адвокат. И однажды я собрала все справки, решения судов, семейные архивы, справки из отделения милиции, куда его периодически доставляли, потому что его туда сдавала Екатерина Антоновна, и выложила в ее блоге. Чтобы было хотя бы одно место в Сети, где каждый — журналист или простой человек, интересующийся этой историей, — может найти для себя ответы на все вопросы. Ну раз уж молчит Ирина Петровна.