Ирина Пегова: «Иногда нужно остановиться и сделать то, что подсказывает сердце, не слушая никого»
В одном из фильмов моя героиня прыгает с моста в реку. Но прыгнуть мне так и не дали. Я плакала, умоляла позволить мне это сделать: «Вы что? У вас есть артистка, которая хочет сама прыгнуть! Пользуйтесь этим». Но они были непоколебимы. Этого я не понимаю, ведь водолазы проверили дно, все подготовили. Это, в конце концов, не Ниагара и не Москва-река...
Ира, вы так стремительно мчитесь по жизни, кажется, у вас все прекрасно, весело и бодро. Откуда такая фантастическая легкость?
— Мамка с папкой постарались. Это необъяснимо, потому что одни люди такие, другие сякие. И я очень радуюсь за тех, кто может просто спокойно жить, никуда не торопиться, существовать в каком-то другом ритме, на релаксе, в рапиде. У них есть возможность созерцать. Это же так здорово. Я прямо завидую тем, кто по профессии музыкант или художник. Я бы тоже так хотела, жаль, что не могу ни то ни другое.
— Зато вы можете прожить много жизней. Это ведь фантастическая удача, что вы недавно снялись в роли Екатерины II в фильме «Царская прививка».
— Это самая великая женщина нашей России, несмотря на то что по крови она не русская. Очень страшно таких личностей играть, потому что мы как зрители, как обыватели «умнее» всех и у каждого свое представление, каким должен быть герой.
— Стереотипы. Мне кажется, вы c Екатериной визуально схожи.
— Да? Рост совпадает сантиметр в сантиметр — 157. Мне пришлось из блондинки перекраситься в брюнетку. А вот нос подвел. Если бы я была продюсером или режиссером, я настаивала бы на пластическом гриме. Но это на самом деле не так важно, как то, что я смогла к этому прикоснуться. Благо, что у меня были время и возможность к этому тщательно подготовиться. Имелись доступы к ее архивам, письмам, документам, ее пьесам. Знаете, тогда же совершенно другая бумага была! Мой приятель, который занимается ручным книгопечатанием в Санкт-Петербурге, дал мне три листочка, сделанных по технологии того времени. Вернее, я выцыганила. Это настоящее чудо... И в Российскую национальную библиотеку в Питере меня пустили и позволили подержать в руках грамоту о даровании дворянства и фамилии Оспенный — ее Екатерина вручила мальчику Саше, от которого она привилась. Я видела библиотеку Вольтера, которую она целиком выкупила. А в Москве в Ленинке девчонки дали ее письма. У меня ко многому был доступ! Мной была проделана большая работа, мне кажется — на благо. Сценарий был написан не вполне корректным языком, и мне пришлось вставлять из ее писем и записок цитаты, которые подходили в наши диалоги. К счастью, Егор Анашкин, наш режиссер, меня в этом смысле очень поддерживал...
А в Эрмитаже я нашла потрясающую женщину Наталью Бахареву — специалиста по Екатерине, хранительницу знаний о ней. Она мне очень помогла. Жаль, что Наталья, возможно, так и не посмотрит наше кино, потому что она сказала: «Мне неинтересно, потому что вы просто пересказываете ее письма и мемуары, а я и так их знаю лучше вас».
И она права, наш кинематограф отличается тем, что сценарии на историческую тему просто повторяют то, что есть. На Западе снимают иначе. Конечно, там есть исторические неточности, жесткое вранье, но тем не менее у них, несмотря ни на что, получается потрясающее художественное произведение, фантазия на тему... Кино, прекрасное по гриму, по костюмам, смелое, в чем-то даже чересчур, но невероятно крутое. А мы пока больше мастера по пересказам, а не по сочинениям на тему. Но вот в «Царской прививке» мы не играем судьбу императрицы, а берем маленький период, всего две недели карантина. И касаются они событий, когда у нас в России впервые применили прививку от оспы.
— Кстати, я обратила внимание на любопытный нюанс: в «Википедии» на фото вы в открытом платье и на одном плече отчетливо видны точки от прививки от оспы. А в России первую прививку сделала именно Екатерина, которую вы и сыграли.
— Только прежние прививки совершенно непохожи на современные. Мы оспы не боимся, а во времена Екатерины эта болезнь была ужасом для людей. Для той же императрицы это панический страх с рождения. Она об этом пишет в воспоминаниях. И вот она решилась на то, чтобы первой испытать прививку на себе. Потом привила сына, двор. И любопытный факт: когда она хотела привить сына, тот заболел ветрянкой. Пришлось ждать, когда выздоровеет. Жаль, что этого не было в сценарии, такие моменты всегда цепляют.
— Очень ответственно и волнительно играть таких личностей. Как вы себя успокаивали?
— По-разному, например ходила на ее могилу, для меня это было нужным и важным для успокоения собственной души. Екатерина же действительно грандиозная личность! Меня в ней многое поражает. Вы не представляете, как она жила, какое у нее было расписание. Она просыпалась в пять-шесть утра, умывалась льдом, шла к себе в кабинет и работала. Столько всего крутого придумала и осуществила для России. И самое важное, что она, немка, возвращала России русскость. Петр Первый восхищался Европой, а она возрождала моду на русское, например на кокошники. Всем иностранным гостям дарила подарки, сделанные только нашими уникальными мастерами.
Она очень интересная женщина. Любила мужчин страшно. Красиво с ними расставалась, всех потом поддерживала, со всеми дружила, дарила имения. Хотела нравиться всем, от черни до знати, ей жизненно необходимо было всех очаровать.
— Продолжение у этой историй планируется?
— Не знаю. Но в любом случае для меня это было бесценным опытом — прикоснуться к такой личности.
— Вас не смущало, что в нашем кинематографе такое разнообразие Екатерин? Александрова, Снигирь, Боярская, Крючкова, Суркова и другие.
— Сначала дико смущало. А потом я подумала: вот если бы была одна или две — тогда страшно. У нас же их много, все разные, и я перестала бояться. У меня были иные страхи, приходилось перекраивать себя. Во мне нет ничего царского. Я же по природе другая — деревенская, суетная, непородистая.
— Вы вообще могли себе представить, что когда-нибудь сниметесь в роли императрицы?
— В самом начале пути я даже не думала, что в кино буду сниматься. И тем более не предполагала, что в фильмографии появится такая роль. Но тут были мистические знаки и совпадения. Мне лет пять назад на день рождения режиссер Виталий Павлов подарил книгу про Екатерину. Она очень крутая — экскурс по ее жизни с особым образом оформленными вкладками, куда помещены копии ее писем и документов. Вручая подарок, Павлов сказал: «Ее ты должна когда-нибудь сыграть».
Совпадения потом находила всюду. Например, я коллекционирую камеи. Покупаю при любой возможности и с удовольствием ношу и переживаю, если вдруг теряю. Оказывается, и Екатерина собирала камеи, а я об этом даже не догадывалась, пока не начала готовиться к роли.
— Интересно, что бы вам сказал Петр Фоменко, который, принимая вас к себе на курс в ГИТИС, заявил, что вы очень талантливы, поэтому он не взять вас не может, но не представляет, кого вы в дальнейшем сможете играть, разве что простушек или служанок. Кстати, недавно у вас появилась еще одна историческая роль — в сериале «Шаляпин» канала «Россия». Вы там оперная дива Татьяна Любатович.
— Да. Немногие знают, как она выглядела, так что тут я была посвободнее... Кстати, я недавно ездила в Самару, останавливалась в отеле «Бристоль Жигули», там есть исторический люкс, где Шаляпин жил. Говорю: «Хочу поселиться в этом номере!» — и взяла себе его. Там известный шаляпинский балкон. Поклонники собирались под балконом, а он выходил и устраивал импровизированные концерты. И Нижегородский театр драмы, в котором я впервые вышла на сцену в массовке в «Ромео и Джульетте», открывал сам Шаляпин.
— Исторические сериалы друг за другом — это уже тенденция.
— Дай Бог, потому что это дико интересно. Но сложно, потому что в рамках производства на съемки выделено очень мало времени. И огромное количество текста... Допустим, когда я играла Екатерину, там была сцена на английском языке. Такого исторического факта нет, но и не было информации, что она его не знала.
— Вы сами хорошо знаете английский?
— Нет. Это были самые адские сцены. Эту тарабарщину приходилось зубрить, а потом еще и играть. Дико сложно. Надо быть императрицей, а ты чувствуешь себя двоечницей. Но не только из-за английского — из-за многого. Вот как я хожу? Быстро! Это не императорское, другая порода. То есть мне надо было себя ломать на корню. И еще моя Екатерина говорила с акцентом. При этом важно, чтобы естественность не терялась и она оставалась живым, не картонным человеком.
— Вы говорили, что вам всегда важно, чтобы вас хвалили, при этом критика вас просто убивает, обрезает крылья. А за что вы сами себя ругаете и хвалите?
— Я себя ругаю за то, что очень часто ошибаюсь в кино, выбирая проекты. Просто бывает какое-то тотальное непопадание. Я знаю, на что способна, что могу, но на экране этого почему-то почти не видно...