Даль Орлов. Эскиз к портрету манекенщицы
В конце пятидесятых - начале семидесятых об Алене Изергиной говорили: "О, самая красивая на Кузнецком!" Вместе с Региной Збарской, с закадычной своей подружкой Милой Романовской и лучшими манекенщицами Общесоюзного Дома моделей одежды она представляла советский дизайн в Монреале, Рио-де-Жанейро, Лондоне, Милане, Стокгольме, Лейпциге, Варшаве.
Мой солнечный удар
Только сейчас, когда жизнь вроде бы заканчивается и есть на что оглянуться, вдруг приходишь к неожиданному выводу: а ведь действительно — чему быть, того не миновать! Если тебе что-то суждено, судьба сто раз пошлет предварительный намек, а то и подтолкнет в нужном направлении — к тому, что суждено. Кто-то, возможно, не согласится, но мой случай — удивительно счастливый! — несомненное свидетельство участия в судьбе мистической воли. Но по порядку...
Где-то в самом конце шестидесятых годов прошлого века оказался я в переполненном Колонном зале Дома Союзов. Сидел тихо и смотрел концерт. Ни одного свободного места вокруг — профсоюзные активисты старались не пропускать так называемые устные выпуски своей центральной газеты «Труд». Тем более бесплатные. В первом отделении — министры, ученые, герои труда, во втором — популярные артисты.
Я в то время заведовал в «Труде» отделом литературы и искусства, поэтому мне «по профилю» поручалось сколачивать второе отделение. Выделялась бухгалтерией сумма, я отправлялся в администрацию Мосэстрады и заказывал исполнителей.
Пришел в очередной раз, программу слепил, оставалось что-то ударное найти для финала. «А возьмите Общесоюзный Дом моделей! — подсказала инспектор по жанрам. — По графику они могут...» Я согласился. И не заметил, конечно, что тем самым собственными руками начал прочерчивать себе судьбу.
Итак, Колонный зал, заключительный аккорд: на сцене многочисленные манекенщицы и редкие манекенщики сменяют друг друга, и тут... За то время — совсем недолгое, буквально за секунды — пока она шла от края сцены к центру, я, оглушенный, понял, что женщины такой красоты еще не видел никогда.
Эта манекенщица появилась ближе к концу, когда поплыли изделия из меха. Она шла по сцене, уютно прячась в приталенной шубе — темный мех загадочно и, я бы сказал, маняще поблескивал в отсветах рампы, узкой рукой в темной перчатке придерживала у горла высокий ворот и взглядывала поверх него огромными глазами в черных ресницах. При всем при том в ее облике прочитывалась еще некая просьба извинить, что вынуждена, мол, совершенно не по своей воле быть такой прекрасной.
Помнится, а может показалось — хотя вряд ли, — дворцовый зал притих в тот момент, разом подкаменев в своих бархатных креслах. «А ведь кто-то к этой женщине прикасается!» — подумал мельком в духе состязательности, присущей возрасту.
Нет, я не вскочил, не побежал за кулисы. Какой смысл? На все елки не влезешь, да и собственных наличных дел хватало, вполне, кстати, увлекательных. Потому лишь коротко вздохнул и продолжил жить как жил.
Так бы и числился во мне тот «солнечный удар» по разряду неправдоподобных, вроде встречи с летающей тарелкой, если бы не случай...
Гостья из будущего
Вскоре намечался мой очередной день рождения — тридцать четвертый. К обычному кругу друзей в тот раз добавилась девушка Эльвира, руководившая литературной частью в театре, где тогда репетировали мою пьесу. Накануне позвонила:
— Можно приду не одна?
— Странный вопрос — рад буду!
Действительно порадовался, больно уж огорчали ее регулярные неудачи на мужском фронте. «Наконец, — подумал с облегчением, — какой-то мужик у Эльвиры появился!»
Она, как всегда, опоздала. Когда в дверь позвонили, я выскочил открывать. К тому моменту стопки две или три в меня уже залетело, так что в общем и целом было вполне легко и весело. В дверях стояла Эльвира во всей своей сухопарой красе, а за спиной оказался не мужик, как я ожидал, не спутник, не кавалер, а женщина, причем не вообще женщина, а именно та, неописуемая, со сцены Колонного зала! Эльвира, ничего, естественно, не ведая о моем потрясении, простодушно пояснила: «А это Алена, моя подруга по институту... Ты разрешил вдвоем, вот мы и вдвоем...»
Весь вечер я внутренне ликовал и дивился, что эта невозможно совершенная женщина, в дополнение к совершенству еще и во всем изысканно модельном, уже не ТА на сцене, а именно ЭТА, рядом и перебрасывается со мной репликами запросто и весело откликается на мои шутки. Темная масса ухоженных волос до плеч, прекрасное лицо, как в раме.
Когда девушки пожелали уйти, я нагло пренебрег ответственной ролью виновника торжества, из-за которого, собственно, люди собрались, и ринулся за Эльвирой и Аленой следом. Без шапки и пальто. На февральскую улицу, по которой гоняло ветром снежные хвосты. В ночь. Проводить.
Ночным такси развез девушек по домам. Первой отделилась Эльвира, Алена вышла в центре, на Белинского, за телеграфом: «Да, да, мне здесь... Спасибо за вечер! Еще раз поздравляю!»
Грива волос, тяжелых и темных, безупречный силуэт — нечто элегантное в талию, быстрые уверенные каблуки, прострочившие темноту, — все это с несколько обидевшей меня поспешностью пересекло улицу и без задержки скрылось за тяжелой старомосковской дверью.
Следующий день начал с того, что набрал телефон Эльвиры:
— Гони подробности! Дрожу.
— Ты о чем?
— Не поняла?! О подруге, об Алене твоей. Откуда вдруг?
— Красивая, правда?
— В том-то и дело...
— Не буду сплетничать. Не дождешься.
— Скажи хотя бы, она замужем?