Юл Бриннер. Дорогой длинною
В историческом центре Владивостока стоит трехэтажный особняк, возведенный более ста лет назад по заказу крупного промышленника Юлия Ивановича Бринера. Одиннадцатого июля 1920 года в этом доме, в коридорах которого вповалку спали японские интервенты, родился мальчик, названный в честь деда. Ему выпала совершенно необыкновенная судьба.
Родоначальник династии Жюль Бринер, точнее Юлиус Йозеф Бринер, появился на свет в 1849 году в швейцарской деревушке Ла Рош. В шестнадцать лет, горя желанием увидеть мир, парень сбежал из дома. Устроился судовым коком, и пока корабль из Средиземного моря несколько месяцев шел курсом на Дальний Восток, исправно нес вахту на камбузе, где порой безо всяких объяснений его и запирали. Из-за двери доносились громкие крики и звуки пальбы: это матросы грабили встреченные суда. Когда баталия стихала, камбуз отпирали и Жюль вместе со всеми шел отмывать палубу от крови. Лишних вопросов он не задавал, быстро смекнув, что попал к пиратам.
Пришвартовавшись в Шанхае, капитан ссадил юнца на берег. Туго пришлось бы ему в далекой неведомой стране, но в сообществе европейских судовладельцев, имевших бизнес в Китае, шустрого парнишку приметили и стали давать ему отдельные поручения. Жюль изучал торговое дело, вел переговоры и переписку на разных языках, включая китайский и японский, умел легко договариваться с портовыми властями. Бесконечно курсировал между Страной восходящего солнца и Китаем, заключал контракты, завел связи с банкирами. Вскоре в Японии его пригласил на работу старый одинокий англичанин, хозяин судоходного агентства. Он очень привязался к бывшему поваренку и когда через несколько лет умер, Жюль унаследовал процветающее предприятие и зажил в Йокогаме со своей японской женой (впрочем, доподлинно неизвестно, состояли ли они в браке), родившей ему двух дочек.
Поскольку фирма Жюля занималась перевозками, ему приходилось много путешествовать. В 1874 году двадцатипятилетний швейцарец высадился в бухте Золотой Рог. Там находился русский военный пост Владивосток. Тремя годами ранее российское правительство приняло решение об организации здесь порта и его развитии. Переговорив с немецкими партнерами, уже обосновавшимися во Владивостоке, Жюль, почуяв широкие коммерческие перспективы, открыл офис и принялся врастать в русскую почву. Семью, оставленную в Нагасаки, поначалу навещал довольно часто, потом все реже и реже, пока общение совсем не прекратилось.
Причиной явилась не только напряженная работа, но и новая любовь — юная Наталья Куркутова, чей прадед принадлежал к монгольскому племени хурхутов. При крещении он получил православное имя по названию своего рода, и его потомки стали Куркутовыми. В свой первый приезд во Владивосток Юлиус Бринер снимал комнаты у отца Натальи Иосифа Ивановича, служившего заместителем начальника порта. Девочке тогда было всего восемь. Последующие лет шесть Жюль по-прежнему останавливался в том же доме, но подросшей Наташи уже не застал: после ранней смерти отца ее вместе со старшей сестрой забрали родственники на полуостров Сидеми на другой стороне Амурского залива.
К пятнадцати годам, когда они снова встретились, девчушка превратилась в высокую статную брюнетку, держалась подчеркнуто независимо и обо всем имела собственное суждение. Какой контраст по сравнению с покорными восточными женщинами! Юлиус, или, как его теперь величали, Юлий Иванович был сражен и вскоре посватался к Наташе, совершенно не заботясь о том, что в Японии у него осталась семья. Зимой 1882 года молодые венчались в Успенской церкви Владивостока.
Юлий Иванович принял русское подданство, вступил в первую купеческую гильдию. Бринер стал почетным гражданином Владивостока. Занимался морскими перевозками, строительством, лесозаготовками и рыбным промыслом, а также он увлекся новым для себя горным делом и первый свой рудник назвал Натальинским, в честь жены. В мае 1891 года вместе с отцами города Бринер встречал цесаревича Николая. Будущий император лично отвез тачку с землей к строящейся Транссибирской железной дороге и орудуя мастерком, заложил первый камень будущего вокзала.
C 1884 по 1895 год у супругов родилось семеро детей, но одна девочка умерла в младенчестве. Трех дочек, Маргариту, Марию и Нину, готовили к замужеству, а сыновьям Леониду, Борису и Феликсу предстояло продолжить отцовское дело.
В 1910 году Юлий Иванович завершил строительство семейной резиденции в стиле романтический модерн на Алеутской улице. Немецкий архитектор Георгий Юнгхендель расположил ее на склоне Тигровой сопки, украсив лепниной, цветной плиткой и коваными балконами. Особняк вполне соответствовал высокому статусу владельца и стал истинным украшением города. В том же году любимчик матери Борис, которому исполнился двадцать один год, отправился на учебу в Санкт-Петербургский горный институт.
Уезжал он с легким сердцем: столица манила широкими возможностями и соблазнами. Юноша обосновался у Благовидовых, давних знакомых Бринеров по Владивостоку. Из двух хозяйских дочерей ему сразу приглянулась ровесница Маруся. Барышня училась в консерватории и мечтала об оперной сцене. Через год младший брат Бориса двадцатилетний Феликс поступил на юридический факультет столичного университета и тоже поселился у Благовидовых.
Много лет назад их батюшка влюбился в дочку Куртуковых, у которых снимал комнаты, и та стала матерью братьев. И вот история повторилась: Борис и Феликс женились на сестрах Благовидовых. Первым Борис — на Марусе в апреле 1915-го, а через два года Феликс — на младшей Вере.
Перед свадьбой Борис Юльевич поставил условие: невеста должна отказаться от певческой карьеры и после окончания его учебы последовать за мужем к месту службы. Маруся немного поплакала, но согласилась. Зимой 1916 года родилась их дочь Вера, и осенью супруги возвратились во Владивосток. Наталья Иосифовна встретила невестку довольно холодно. Через год в дом заявилась другая «столичная хищница» Благовидова, и от осознания, что ненавистные сестры, окрутившие драгоценных мальчиков, живут под ее крышей, свекровь постоянно пребывала во взвинченном состоянии, гадая, чем бы им насолить. Например, научила любимого попугая, который называл Наталью мамой, фразе «Благовидова — драный хорек!» и запустила его в комнаты невесток, где он и запропал. Через несколько дней птица объявилась на своей жердочке в хозяйкиных покоях и заорала на всю Алеутскую улицу: «Мама — драный хорек!»
Фото: из фондов Кгаук «Приморский Государственный Объединенный Музей Имени В.К. Арсеньева»
К счастью, мужчины не вникали в семейные дрязги — на это попросту не хватало времени. Борис неделями пропадал на руднике в Тетюхе, а вернувшись домой, тут же погружался в городские хлопоты: став первым председателем союза инженеров, он помогал в создании Политехнического института, вел занятия по горному делу. Юлий Иванович по праву мог гордиться сыновьями: старший Леонид стал ему главным помощником (у них с его американской женой Марией-Терезой росли четыре сына). Да и Борис с Феликсом по возвращении из Петербурга сразу включились в управление семейным бизнесом. Все жили в родовом особняке.
Фото: из фондов Кгаук «Приморский Государственный Объединенный Музей Имени В.К. Арсеньева»
Первого декабря 1917 года Приморье ненадолго заняли большевики, следом край оккупировали иностранные державы, и жизнь Бринеров безвозвратно переменилась. В 1920-м за четыре месяца до рождения внука Юла — сына Бориса и Маруси — умер основатель династии Юлий Иванович. До своей кончины дальновидному коммерсанту удалось вывести за границу некоторые активы и основать филиалы компании за пределами России, обеспечив будущее наследников. В том же году Леонид развелся с женой и та увезла сыновей в Америку. В городе судачили, что Мария-Тереза не смогла ужиться со свекровью: та буквально выжила невестку из дома.
Сын Бориса Юл появился на свет в Дальневосточной республике, не признанной ни одной страной, кроме РСФСР (за пять лет в Приморье сменилось семь правительств). Осенью 1922 года ДВР закончила свое существование, на ее территории окончательно утвердилась советская власть. Еще надеясь сохранить хоть какую-то собственность в России, Борис пропадал в Москве, вел нескончаемые переговоры, в том числе с Дзержинским, и добился своего: получил рудники в Тетюхе в концессию на тридцать шесть лет с условием, что он обеспечит надлежащее управление и привлечет иностранные капиталы.
В октябре 1923 года Марусе пришло от мужа письмо: он признавался, что в Москве встретил другую женщину... Двадцатисемилетняя Екатерина Корнакова служила во МХАТе, была любимой ученицей Станиславского и женой актера Алексея Дикого. Которого, впрочем, ради Бориса легко оставила. В мае 1924 года Бринер оформил развод в отсутствие Маруси и без ее согласия, что разрешалось тогдашними законами, и через четыре недели женился на Екатерине. На несколько месяцев молодожены укатили в Европу, где Борис рассчитывал найти деньги для рудников.