Как одна эротическая книга победила вековую цензуру
«Любовник леди Чаттерлей» как начало сексуальной революции
65 лет назад в Лондоне состоялся суд по делу о публикации романа Дэвида Лоуренса. Рассказываем, как развивался этот процесс и чем он стал для общества.
Глава первая, в которой «Любовник леди Чаттерлей» прибывает в суд
В 10.30 утра 20 октября 1960 года в Центральном уголовном суде Олд-Бейли в Лондоне сэр Лоуренс Бирн начал последний процесс в своей карьере. Зал был уже забит журналистами и любопытными зрителями, а противоборствующие стороны заняли свои места. Обвинение возглавлял королевский адвокат Мервин Гриффит-Джонс. В 1945 году он работал в составе британской делегации в Нюрнберге, а после процесса над нацистскими преступниками сделал себе имя в борьбе за нравственность британцев. Сторону защиты представлял Джеральд Гарднер — известный либерал и гуманист, противник смертной казни и ущемления прав женщин. За его столом, помимо адвокатов в париках и мантиях, сидели двое мужчин в деловых костюмах.
Заседание было объявлено открытым, однако место подсудимого осталось пустым. Впрочем, в зале суда он все же присутствовал: судья раздал присяжным по книге в оранжево-белой обложке. Это был роман «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса. Гриффит-Джонс от лица короны обвинял его в непристойности. Двое в костюмах за столом адвокатов были Аллен Лейн, основатель Penguin Books, и Ганс Шмоллер, руководитель издательского отдела. Именно они решили, что пришло время издать на родине этот шедевр модернистской прозы. И немедленно вызвали скандал. Но к шумихе «Любовнику леди Чаттерлей» было не привыкать.
Глава вторая, в которой Лоуренс пытается помочь человечеству разобраться с сексом
«Любовник леди Чаттерлей» стал 11-м и последним романом британского писателя Дэвида Лоуренса. В большей части своего творчества он отважно изучал любовь, сексуальность, страсть и их способности преодолевать социальные и классовые барьеры. Не стал исключением и новый роман. В нем рассказывалось о связи леди Чаттерлей, жены вернувшегося с войны искалеченным импотентом баронета, с егерем. Такая фабула — построенная на адюльтере знатной дамы с простолюдином — сама по себе была вызовом для помнящего о викторианской морали английского общества. Но то, насколько натуралистично, откровенно и физиологически точно, отказавшись от эвфемизмов, Лоуренс описывал их близость, было в прямом смысле противозаконно.
В Великобритании с 1857 года действовал Закон о непристойных публикациях, прямо запрещавший издание и распространение литературы, способной «развратить и испортить умы». Корни этого закона уходили еще в средневековое церковное право, где любые скабрезные или откровенные тексты приравнивались к греху. После Реформации контроль над общественной моралью перешел к государству, а при королеве Виктории публичная «непристойность» стала не просто грехом, а преступлением против общества. При такой многовековой традиции цензуры у Лоуренса не было ни малейшего шанса опубликовать роман на родине, и он прибегнул к не менее старому способу ее обхода — к тамиздату.