Как Netflix пришел в Россию и подчинился правилам игры
Сегодня ночью главный в мире стриминговый сервис запустил русскоязычную службу поддержки. Выйти на местный рынок Netflix помогла компания НМГ. «Сноб» разбирается, чего в этом решении больше: бизнеса или политики
Netflix наш
Россия и Netflix на этой неделе по всем законам пиара появляются рядом едва ли не раз в день. Во вторник Twitter и Facebook всколыхнул пост Стивена Кинга, нахваливавшего российский сериал «Эпидемия» Павла Костомарова, который только-только стал доступным на Netflix под названием To The Lake. Продюсерам «Эпидемии» Евгению Никишову и Валерию Федоровичу удалось продать сериал за рекордные $1,5 млн. Российскому зрителю он запомнился цензурным скандалом — в разгар после эпизода, в котором Росгвардия расстреливает мирную демонстрацию, сериал внезапно сняли с эфира на платформе Premiere. «На Netflix такого бы не было», — говорили тогда недовольные зрители.
«Эпидемия» — далеко не первый русскоязычный проект в каталоге Netflix. Сегодня там хорошо себя чувствуют и несколько сериалов компании «Среда» («Метод», например), и оригинальный проект Start «Лучше, чем люди» (до «Эпидемии» именно эта продажа была рекордной для рынка и исчислялась $1 млн). Теперь Netflix обещает купить еще больше местных сериалов. А индустрия замерла в ожидании заявлений о собственном производстве контента в России.
Вообще, официально доступной платформа Netflix стала еще в 2015 году, но ее владельцы будто бы не замечали российский рынок: многие проекты так и оставались нелокализованными, в субтитрах то и дело встречались ошибки, доступ предоставлялся не ко всей библиотеке, а платить за подписку нужно было в евро. Не проявлял никакого интереса Netflix и к российской прессе. Один из авторов этого текста больше месяца пытался безуспешно наладить сотрудничество с сервисом и погряз в бюрократических переписках, примерный итог которых таков: общаться с Netflix вы не можете, потому что «вы там в России все какие-то непонятные для нас волосатые варвары».
Если несколько приспустить утрирование, в реакции платформы можно найти зерно рациональности. По данным «Ведомостей», Netflix аккумулирует лишь 3–4% национального рынка. Даже если российские стриминги сознательно увеличивают свои цифры (слухи про накрутки в индустрии ходят давно — проверить информацию о просмотрах сегодня не представляется возможным), примерный порядок выручки ясен. И он для международной компании, конечно, слишком мал.
Рашн бизнес
Договор Netflix с российской стороной не означает (по крайней мере пока) внедрение стриминга в отечественное производство, а это одна из ключевых стратегий работы с национальными рынками, в первую очередь с точки зрения выведения локального продукта на международную арену. Так, к примеру, было с первым оригинальным немецким проектом Netflix «Тьма», ставшим культовым. Или сперва купленный, а затем продолженный самой платформой испанский «Бумажный дом». Его фанатская база в мире исчисляется миллионами.