Илья Прусикин (Little Big) — о любимой музыке, безумных идеях для клипов и российском YouTube
На этой неделе стало известно, что на конкурсе "Евровидение" Россию будут представлять Little Big. По этому случаю публикуем текстовую версию прошлогоднего интервью солиста группы Ильи Прусикина — о европейских концертах и сравнении с Die Antwoord, прошлом и будущем российского YouTube, безумных идеях для клипов Little Big и любимой музыке из детства.
Сергей Минаев (главный редактор Esquire): Скажи мне, пожалуйста, какое у тебя этим летом гастрольное расписание, что ты дальше делаешь?
Илья Прусикин (Little Big): Сейчас у нас фестивальная история, то есть всё лето фестивали, Россия, Европа, а туры начинаются с осени. То есть Россия, Европа, Америка тоже.
Минаев: Куда вы в Европе поедете?
Прусикин: Франция, Германия, Швейцария — ну, вся Европа.
Минаев: Ты мне говорил, что вас французы очень любят.
Прусикин: Раньше было так, но теперь уже всё сравнялось. То есть сейчас нет такого, что только французы или...
Минаев: Вас воспринимают как группу из России?
Прусикин: Раньше так воспринимали, а теперь это просто группа, которая есть. Некоторые даже говорят: «Ничего себе, вы из России? А мы думали, что вы голландцы».
Минаев: Вас же в какой-то момент даже называли «русский Die Antwoord», да?
Прусикин: Было дело.
Минаев: Тебе не нравилось это сравнение?
Прусикин: Ну, конечно нет.
Минаев: Ну ты знаком с ними? Потом уже лично знакомились?
Прусикин: Да, конечно, знакомы. Мы выступали раза три-четыре вместе.
Минаев: Мы с тобой познакомились лет десять назад, когда в российском YouTube было большое сообщество, которое называлось «Спасибо, Ева».
Прусикин: Да, было дело.
Минаев: Ты один из немногих, кто за это время успел несколько раз себя перепридумать. Расскажи, что, на твой взгляд, изменилось в YouTube с тех пор? Как поменялись тренды?
Прусикин: Я не из людей, кто говорит “Раньше было лучше”. Поменялось качество: сейчас всё намного качественнее и лучше, чем было. Лучше, потому что появляются новые огромные команды, у которых свой продакшен, свои сценаристы. Их около пяти сейчас, прям таких суперкрупных, которые могут конкурировать с телевидением и даже быть лучше, чем телевидение.
Минаев: А я от многих слышу, что на самом деле последний тренд YouTube – что всё должно быть сделано абсолютно не по-телевизионному.
Прусикин: Есть такое.
Минаев: То есть все-таки люди не хотят видеть телевизионные продукты.
Прусикин: Нет, люди устали. Всегда всё идет от черного к белому, от большого к маленькому и наоборот. То есть последние три года контент шел на увеличение, то есть улучшение. И сейчас произошел такой пик, и люди хотят видеть снова простецкое, суперпростецкое.
Минаев: А-ля суперпростецкое. На самом деле, все далеко не просто.
Прусикин: На самом деле, конечно, всё продумывается так, чтобы это выглядело простецки. То есть собирают огромное количество людей, которые сидят и думают, как сделать так, чтобы это смотрелось простецки, но при этом не было бы непрофессионально.
Минаев: Сколько человек делают «КликКлак», сколько у тебя в компании людей?
Прусикин: Слушай, у нас вместе человек 30, да? Да, человек 30. Но это вместе с Little Big Production — это всё одно.
Минаев: А как вы работаете? Вот есть пример Black Star, от которых уходили артисты и рассказывали, что по контракту они потеряли права на свои песни и даже на свои сценические псевдонимы. Вы работаете как лейбл? У вас есть контракты с артистами?
Прусикин: Слушай, мы немного другое. Мы не лейбл. Мы… Я не знаю, как это объяснить, у нас нет контрактов вообще. Мы не снимаем клипы тем, кто на нам не нравится, мы не берем артистов, мы не продюсерский центр. То есть с нами те, кого мы уважаем, кого мы любим, — и только так. У нас нет задачи с какой-то конкретной группы достать денег. У лейбла же — любого лейбла — это бизнес. У нас всё строится на такой взаимопомощи.
Минаев: При этом вы уже представляете собой большой бизнес — у вас продакшен, у вас менеджмент.
Прусикин: Да, так всё и происходит. Ты делаешь то, что тебе хочется и нравится, и в результате ты получаешь всё то же самое, что получают лейблы, только без всякой вот этой херни… Честно, я не понимаю, зачем Black Star имя артиста.
Минаев: Я тоже не понимаю. Может быть, они мерч будут потом продавать.
Прусикин: Скорее всего, это просто какой-то финт в стиле «мы тебе отомстим». Но зачем мстить? Я не понимаю, вот закончился у человека контракт. Он не хочет быть с тобой. Так просто говори: «Окей». Ну, он же отработал этот контракт, правильно? Это нечестно просто.
Минаев: Несколько десятков лет назад такая история была с Prince, который поругался с Sony, и у него отобрали права и имя, после чего он начал знаменоваться «артист, ранее известный как Prince». То есть там тоже была такая же ***** [фигня] у людей в голове.
Прусикин: Ну, на самом деле всё происходит абсолютно так же во всем мире и сейчас. Огромные конгломераты и лейблы абсолютно так же ведут себя. Но это все равно другое немножко, это не русский лейбл, в контракте с которым у тебя будет прописано: «Ты мне должен три альбома, восемь клипов, мы тебе должны промо». Но что такое промо?
Минаев: Ну это, слушай, поддержка.
Прусикин: Это очень, скажем, неосязаемая характеристика. Это как если ты сейчас скажешь: “Итак, встречайте, группа Little Big”, и все — зашибись, с меня еще три альбома и восемь клипов. В больших контрактах [с западными лейблами] прописывается, что я должен три альбома и восемь клипов, а за это лейбл должен вложить за три года 15 миллионов долларов. И если они не успели вложить этих денег, ты вправе потребовать в судебном порядке эти деньги. Что артист может потребовать с лейбла в данном случае [в случае контракта с российским лейблом]?