Задание выполнено
На экраны выходит 25‑я глава бондианы «Не время умирать» (в прокате с 9 апреля), где Дэниел Крейг в последний раз играет легендарного агента 007. GQ встретился с актером, чтобы поговорить о ненависти, боли и всеобщей любви, через которые пришлось пройти его Бонду.
Незадолго до полуночи, дождливым октябрьским вечером Дэниел Крейг снялся в своей последней сцене в образе Джеймса Бонда. То была уличная погоня, и снимали ее на задворках Pinewood Studios в лондонском пригороде. Декорации изображали гаванскую улицу — «кадиллаки», неоновые вывески. Эпизод собирались снимать на Карибах, но Крейг разорвал связки в лодыжке, и пришлось ложиться на операцию. Когда в 2005 году актер согласился стать самым известным шпионом на свете, ему было 37 лет и он был блондином. Сейчас ему 51, на голове седина цвета осенней грязи. «Становишься все неповоротливее», — признается Крейг. Вот кто-то мчится за ним осенним вечером по фейковому кубинскому закоулку. За это ему заплатят $25 миллионов.
Крейг не из тех, кто любит рефлексировать, он предпочитает не забивать себе голову. «Мои отношения с сагой похожи на историю любой семьи, — говорит актер. — Со временем она все больше обрастает подробностями». Людей, ходивших по Луне, больше, чем тех, кто играл Бонда, а Крейг занимался этим дольше всех — 14 лет (Шон Коннери дважды возвращался, но основной его забег длился всего пять лет). Нельзя также забывать, что бондиана — семейный бизнес, отчего легенд и мифов вокруг предприятия становится лишь больше. Альберт «Кабби» Брокколи спродюсировал первый фильм франшизы — «Доктор Ноу» 1962 года. Пятьдесят восемь лет и 24 фильма спустя киносериал продюсируют дочь Кабби — Барбара Брокколи — и его приемный сын Майкл Дж. Уилсон, чья «бондовская» карьера стартовала со съемочной площадки «Голдфингера» в 1964 году.
Бондиана идет нос к носу с «Марвелом»: «Координаты «Скайфолл» принесли в прокате примерно столько же, сколько третий «Железный человек», — $1,1 миллиарда. В то же время фильмы про Бонда — по-прежнему ручной выделки: все в них подчинено традиции. Офис EON Productions — компании Брокколи и Уилсона — находится за углом от Букингемского дворца. Музыкальная тема бондианы не менялась полвека. Трюки выполняют каскадеры. Сценарии все так же чудовищны. Слегка демоническая, чисто британская уверенность в том, что все в итоге образуется, до сих пор правит бал. «В бондиане всегда есть ощущение, что все ходит ходуном и сейчас рассыплется, — говорит режиссер Сэм Мендес, снявший две крейговские главы киносериала. — Не очень здоровая рабочая обстановка». Если ты лицо франшизы и ее главный фигурант, тебе совсем непросто. Много времени Крейг посвятил тому, чтобы заставить себя об этом не задумываться. Во время съемок нового фильма он записал несколько видеоинтервью с Брокколи и Уилсоном о своих годах на проекте. Многое из того, что случалось на съемках, он не мог вспомнить. «Перестань думать и просто, мать твою, играй», — сказал себе однажды актер, и это стало его бондовской мантрой. «Все правильно. В голове слишком много всего варится. Если начнешь задумываться… пиши пропало. Надо уметь забывать».
Теперь, когда все закончилось, Крейгу временами бывает сложно осознать масштабы достигнутого. Когда этой зимой я проводил с ним время, он был чрезвычайно радушен и разговорчив. Тараторил не переставая, начиная одну мысль и заканчивая другой, извинялся с той же частотой, с какой матюгался. На экране его лицо — скульптурная физиономия боксера — иногда бывает волнительно отрешенным, даже когда тело выполняет суматошные движения. В реальной жизни он жуткий непоседа, всегда на взводе, будто хочет оказаться одновременно во всех углах комнаты. Его речь полна уничижительной самоиронии. Однажды, во время особенно длинной беседы, я сообщил ему, насколько убедительно у него получилось насытить своего полого персонажа подлинной внутренней жизнью — ощущением смертности и невосполнимой потери. Я сделал ему комплимент: мол, в роли Бонда он добился актерского триумфа. Поначалу Крейг вообще не понял, что я имею в виду, зато потом битых полчаса извинялся за свою непонятливость. Он ненавидит хвастаться, однако факт остается фактом. «Ну да, я поднял планку этой роли», — признание все-таки последовало. Снявшись в последней сцене, Крейг сфотографировался на память с Фукунагой. Бабочка на смокинге съехала вбок, оба выглядели сбитыми с толку. «Вообще-то на площадке я не шибко эмоционален, — признается Фукунага. — Но тем вечером атмосфера словно пульсировала». Вечерние съемки закончились раньше времени, все собрались на площадке. Многие остались, просто чтобы поглядеть на последнюю сцену Крейга–Бонда. Фукунага произнес речь. Крейг тоже, но куда менее красноречиво. С тех пор как у них с Рейчел Вайс в 2018 году родилась дочь, ему часто хочется разреветься. «Я вроде придумал все, что должен был сказать, — вспоминал потом актер. — Но потом забыл, разумеется». Каскадер — дублер Крейга был в слезах. Брокколи и Уилсон стояли рядом. «Мы понимали огромную значимость момента, — говорит Барбара. — Слезу пустили все». Потом пошли в вагончик к Крейгу; актер пил кампари с тоником и смешивал негрони. «Я тоже разнюнилась не на шутку», — вспоминает Брокколи. Люди не хотели расходиться. «Обычно с ночных съемок все рвутся домой, — говорит Уилсон. — А здесь не могли наговориться, пожимали друг другу руки. Все понимали, что закончилась эпоха, и никому это не нравилось».
С продюсерами я разговаривал в начале декабря, в баре отеля на Манхэттене. Тем утром Крейг и другие звезды фильма «Не время умирать» — Леа Сейду, Рами Малек и Лашана Линч — засветились на ток-шоу «Доброе утро, Америка». Посмотрев трейлер в телефоне, как и большинство жителей планеты, я подумал, что 25‑й фильм про Бонда, кажется, не будет слишком отличаться от 24‑го и 23‑го. В ролике 007 гоняет на байке по лестнице, а злодей Малек носит устрашающую маску. Пахнет предательством и коварством.
Сам Крейг, которому предстояло распрощаться со своей самой известной ролью, показался мне новым человеком. Актер с энтузиазмом отзывался о своем бондовском опыте, но с еще большей радостью хотел заглянуть в будущее. «Вообще-то я в порядке, — сказал он мне тогда. — Если бы пришлось завязать с Бондом после предыдущего фильма, было бы не так здорово. А теперь… — он махнул рукой. — Сделал дело — могу уходить. Жизнь продолжается».
Остальных членов бондовской семьи переполняли совсем другие эмоции. Фильмы с Крейгом принесли $3 миллиарда кассовых сборов. В чисто актерском смысле он изменил правила игры. Крейговский Бонд старел, влюблялся, плакал — все впервые. Растерял ироническую усмешку и приобрел душевные бездны. Параллельно Британия, которую Бонд так или иначе представляет, переживала тяжелые времена раздора и самокопания, да тут еще и #MeToo случился, и теперь вообще неясно, кто — герой, а кто — подонок. Крейг изменил Бонда до полной неузнаваемости. К агенту 007 былых времен уже точно нет возврата. Когда я поинтересовался у Брокколи, как они теперь будут справляться без Крейга, она не знала, что ответить. «Если честно, не представляю. Не могу… Не хочу об этом думать».
Все началось с похорон: 21 апреля 2004 года прославленный лондонский кастинг-директор Мэри Селвей умерла от рака. Она помогла Крейгу получить несколько важных ролей на заре карьеры и была его ментором. А Дэниел, вообще-то, не слишком любил, когда им руководят. Он ушел из родительского дома подростком и с тех пор двигался только вперед. «Моей матери не понравится, если я так скажу, но я всегда был сам по себе», — признается актер. В молодости он был самодостаточен до абсурда. «В то время мысль о поддержке со стороны была мне чужда. Я говорил себе: я одиночка, занимаюсь своими делами». Он был в аэропорту, на пути в Индию, когда позвонила дочь Селвей и попросила помочь нести гроб на похоронах матери. Эта просьба его очень тронула. «Я будто проснулся. И сказал себе: смотри-ка, кому-то до меня есть дело».
Похороны Селвей прошли в церкви St James’s Piccadilly в лондонском Вест-Энде. Присутствовал цвет актерского Лондона. Заправляла всем Барбара Брокколи. Если вы думаете, что Барбара — это такая старушенция в «роллс-ройсе», то подумайте еще раз. На тот момент ей было 43. У нее длинные каштановые волосы, легкий акцент и властный нрав. «Шанс, что дочь одного из величайших продюсеров коммерческого кино прошлого века также вырастет в большого продюсера, был ничтожно мал, но именно так и случилось», — говорит Сэм Мендес. Брокколи и Крейг познакомились на похоронах. Она попросила его зайти к ней в офис.
Брокколи на тот момент уже лет шесть как видела в Крейге нового Бонда. В 1998 году он сыграл священника-психопата в «Елизавете». Его персонаж был убийцей, которого Ватикан нанял, дабы покончить с королевой. Больной на всю голову, опасный парень — роль подошла Крейгу, как сшитый на заказ костюм. Ему всегда нравилось иметь дело с насилием на экране. «Мне с самого начала казалось, что насилие воспринимается тем острее, чем глубже заглядываешь внутрь персонажа, — сказал мне актер. — Шоковое переживание. Вспомните Пачино, убивающего в «Крестном отце» полицейского». В «Елизавете» его священник должен был убить стукача на пляже. В сценарии было написано: душит и топит в море. Но у Крейга появились свои соображения. Он набросился на жертву и стал лупить ее камнем по голове. «Дубасил со всей дури», — охотно вспоминает актер. Он бил и бил, пока не услышал: снято! Брокколи не могла оторвать глаз от экрана. Но Бонда она разглядела в нем в другой сцене, когда Крейг идет по церкви в сутане. «У меня мурашки по телу побежали», — рассказывает продюсер.
Тем не менее ничто не предвещало выбора на роль нового Бонда именно Крейга. На тот момент Пирс Броснан снялся уже в четырех фильмах и надежно закрепился в амплуа прямого наследника предыдущих Бондов: невозмутимый, брутальный брюнет. Фильмы с Броснаном фонтанировали китчем и неправдоподобным экшеном, как и многие другие главы киносериала. В 2002 году фильм «Умри, но не сейчас» — тот самый, в котором Мадонна играла учителя фехтования, а Броснан седлал откровенно компьютерную волну, — принес в прокате $400 миллионов. Какой уж там Крейг с его психопатами из артхауса.
С другой стороны, бондиана в начале нулевых переживала смутное время. Вышедший в 1997‑м «Остин Пауэрс» обстебал франшизу с головы до пят, и подавать похождения агента 007 под старым соусом стало сложнее. Утром 11 сентября 2001 года Брокколи и Уилсон были в Лондоне, на сценарном совещании предпродакшена «Умри, но не сейчас». Переписывать сценарий было уже поздно, но продюсеры понимали, что такие фильмы про Бонда уже не прокатят. «Мир изменился, и бондиана должна была меняться вместе с ним», — говорит Брокколи. Двумя годами ранее EON и MGM Studios приобрели права на первый роман Флеминга про Бонда «Казино «Рояль» (1953). В мире после 9/11 сюжет романа давал отличную возможность перезагрузить сериал, укоренив его в более мрачной интонации Флеминга и новой мировой реальности. «Дело было не только в том, чтобы найти нового актера, — говорит Барбара. — Наступил новый век, другая эпоха. Мы понимали, что надо все переосмыслить».
Крейг не сомневался в том, что он меньше всего подходит для этого. Когда он пришел в офис EON в первый раз и увидел винтажные бондовские постеры на стенах, сразу начал убеждать себя, что они позвали его просто для квоты. «Мол, они так работают. Приглашают разных актеров, прощупывают опции, — вспоминает Дэниел. — Кроме того, Пирс же никуда не собирался, правда?»