Пример заразителен
Жизнь современных мужчин с ВИЧ не похожа на сюжеты «Звоните ДиКаприо!». Между приемами таблеток они успевают заниматься сексом, рожать здоровых детей и курить травку. Отсутствие страха перед инфекцией привело к тому, что в России появились мужчины, намеренно заразившиеся вирусом. Корреспондент GQ встретился с ними.
В 2003 году редакция американского журнала Rolling Stone влипла в историю. Военный журналист Грегори Фриман опубликовал статью «В поисках смерти», где упоминал про группу мужчин (10 тысяч человек), заразившихся вирусом иммунодефицита человека в течение одного года. Это не слишком большая цифра для США; к примеру, в России ВИЧ-положительными ежегодно становятся 100 тысяч человек. Но своих героев Фриман называл охотниками за вирусом — это значит, что каждый из них намеренно занимался сексом с зараженными партнерами.
Спустя пару дней после публикации Фримана обвинили в искажении информации: сначала американский Центр по контролю и профилактике ВИЧ объявил, что понятия не имеет, откуда взялось число 10 тысяч; следом в дискуссию вступил недоумевающий Альянс геев и лесбиянок против диффамации; даже психиатр из Сан-Франциско, которого Фриман цитировал в своей статье, забрал назад слова о масштабах проблемы. Но «багчейзинг» («охота на жука». — Прим. GQ) — так назвали феномен добровольного заражения ВИЧ среди мужчин — уже активно обсуждался на форумах. В 2006 году британская BBC провела собственное расследование, создав в сети профиль «носителя жука», который предлагал секс всем желающим: за пару дней с ним связались больше дюжины потенциальных «охотников». Им казалась романтичной идея о тотальной свободе: заразившись вирусом единожды и вовремя подобрав терапию, впредь можно не бояться неизлечимой болезни.
В августе 2018 года московский журналист Лев Смирнов опубликовал историю, аналогичную истории Фримана. Но в отличие от расследования Rolling Stone ее главным героем оказался он сам. «Я слышал, что ВИЧ — это не опасно, главное — вовремя начать пить таблетки, — писал Смирнов. — Что после диагноза ты раз и навсегда можешь перестать бояться незащищенных контактов и трястись над каждым порвавшимся презервативом. Да что там, ты вообще можешь этими презервативами не пользоваться. Я слышал, что «положительные» ребята — очень сплоченные, как настоящая семья, которая не бросает своих в беде. Я начал посещать секс-вечеринки, и эта тактика принесла плоды: в день своего девятнадцатого дня рождения я получил положительный результат. Мне удалось получить военный билет с пометкой «не годен», потому что в нашей стране ВИЧ-положительные мужчины не являются военнообязанными, но на этом плюсы закончились. Постоянные ангины, простуды, кандидозы и прочие болезни преследовали меня в первые годы. Трижды пойманный сифилис из-за нежелания предохраняться. Гонорея. До этой истории я даже не знал, что существует гонорея горла».
Лев Смирнов сидит передо мной в кафе, и у него течет из носа. «Когда я опубликовал этот текст, мне начали писать люди, которые хотели, чтобы я их заразил, — улыбается он. — Предлагали выступить в качестве гифтера. Но к тому моменту моя вирусная нагрузка была неопределяемой (ВИЧ стало невозможно обнаружить в крови. — Прим. GQ), и я ничем не мог им помочь». У его психолога есть свое мнение насчет природы багчейзинга: «Жил-был мальчик по имени Лева, — передразнивает доктора Смирнов, — и у него случился первый гомосексуальный контакт, но внутри было как-то тревожно, и ему казалось, что все идет не так и он делает что-то неправильно. Поэтому он должен быть наказан. Это так называемая внутренняя интернализованная гомофобия. Она плохо ощущается и формулируется. Но тогда меня всюду преследовала тревога».
История Смирнова дополняет кучу похожих примеров, обнаруженных в США и Европе в последние годы. Фактически мужчины стали представлять ВИЧ хронической скверной болячкой по типу сахарного диабета: ее можно контролировать, с ней живется вполне комфортно, она не мешает перворазрядному сексу и ее больше никогда не придется бояться. Но даже на этом фоне Смирнов кажется безумцем: решив стать ВИЧ-положительным в России, он не знал, с чем столкнется после.
Первого русского мужчину, у которого официально подтвердили ВИЧ, звали Владимир Красичков. В 1985‑м, через год после возвращения из командировки в Танзанию, инженер обратился в больницу на Соколиной Горе. По словам врачей, пациент «имел сексуальные контакты с местным населением». В 1987 году Красичков скончался от саркомы Капоши, сосудистой опухоли, поражающей все ткани организма, — это самое распространенное онкологическое заболевание у людей с ВИЧ. Первое время газеты утверждали, что советские граждане в безопасности — благодаря уголовному преследованию гомосексуализма, эффективной профилактике наркомании и низкому уровню проституции. Спустя 30 лет с вирусом иммунодефицита в России живет почти миллион человек (эксперты утверждают, что реальная цифра может быть в два раза больше), а типичный зараженный — это гетеросексуальный мужчина после незащищенного секса, о котором, по статистике, он даже не может вспомнить.