Порочный круг
Писатель Денис Драгунский — о сословных барьерах, которые и сегодня нелегко преодолеть. Да и не нужно.
Странное дело! Казалось бы, в СССР все были равны, а рабочие и колхозники — еще равнее. Кухарка вовсю управляла государством. В вузах были специальные «подготовительные факультеты» для ребят с заводов и фабрик. В партию вступить молодому рабочему было в сто раз легче, чем молодому чиновнику или, страх сказать, научному работнику. Социальные лифты со свистом летели вверх. Так писали в газетах, и люди в это верили. Но в жизни все было по-другому. Если у вас есть время — загляните в «Википедию», почитайте биографии крупных советских деятелей. Министры выдавали своих дочек за сыновей генералов, и даже разврат творился «в своем кругу»: жена наркома Ежова была любовницей Бабеля и Шолохова; Лиза Кольцова, жена главного редактора «Огонька», изменяла мужу с Мехлисом, главным редактором «Правды».
В моем последнем романе «Автопортрет неизвестного» одному из героев друзья-приятели в юности устроили обструкцию, чуть ли не травлю. За неправильную девочку. Он — сын министра, вся компания — сплошные сынки и дочки советской научно-промышленной элиты, а девочка — извините, не нашего круга. Нет, не продавщица из овощного ларька и не малолетняя преступница. Студентка гуманитарного вуза, красивая, модная, из интеллигентной семьи. Но вердикт был суров: «Да, она хорошая, умная, милая. Но увы — не из нашего инкубатора. Не приводи ее больше». Действие происходит в СССР в 1970‑е годы, и я это не из головы выдумал.
Однажды я привел к себе в гости чудесную девушку. Родители были в отъезде. Мы с ней сначала разговаривали, сидя в разных креслах. Потом пересели на диван. Наши локти соприкоснулись, я положил ей руку на плечо, пора было начинать целоваться, и вот тут она как бы невзначай сказала, что ее папа — академик. И спросила: «А твой?» «Мой — писатель». «Правда? А ты можешь показать его книги?» — вдруг нахмурилась она. Наверное, она подумала, что я вру. На секунду мне захотелось вежливо проводить ее в прихожую, а потом — к лифту. Но она была уж очень красивая. «Могу, — я повел ее в отцовский кабинет. — Вот. А это переводы. На немецкий, польский и так далее. Вот даже на японский». «Класс!» — она облегченно вздохнула, улыбнулась и обняла меня и никуда не торопилась этим вечером. А через несколько дней она радостно сообщила, что самая главная девушка их компании, царица и богиня, рассмотрев мою кандидатуру, — нет, вы не поверите! — благословила наш союз.