Лев Рубинштейн объясняет, почему мы с детства ищем предателей родины

GQРепортаж

Явка провалена

Лев Рубинштейн объясняет, почему мы с детства ищем предателей родины.

В советской и постсоветской мифологии и, если угодно, метафизике «Шпион» — это что-то гораздо большее, чем просто какой-то шпион. Он непременно писался бы с определенным артиклем, если бы таковой существовал в русском языке. А поскольку такого артикля в русском языке нет, я бы предложил писать это слово с прописной буквы. Впрочем, так я, как вы заметили, и написал.

Зло, как и добро, всегда требовало систематизации и наглядной иерархии. Когда я был не слишком разумным отроком, наглотавшимся недозрелой и плохо мытой шпионской беллетристики, а может быть, и под влиянием гайдаровских книжек типа «Судьбы барабанщика», иерархия носителей зла от низших ступеней к высшим сложилась в моем понимании приблизительно такой: двоечник, прогульщик, второгодник, хулиган, жулик, вор, бандит, шпион.

Шпион — это зло абсолютное, неисправимое. Это посланник потусторонних сил, лишь чисто внешне напоминающий человека. Это не «бог из машины», а скорее «черт из машины», возникающий на сцене в самые узловые моменты истории или частной биографии и посланный в этот мир, чтобы самим фактом своего появления и существования сделать более выпуклыми навязываемые нам представления о добре и зле. А потому столь обширна и столь богата ярчайшими образцами отечественная шпиониана, то есть вся та литпродукция, что в районных библиотеках обозначалась в те годы формулой «мне бы что-нибудь про шпионов».

С одной стороны, то есть по логике своего профессионального поведения, шпион должен бы быть незаметным, неразличимым в толпе, иначе какой же он тогда шпион? С другой же — он просто обязан был вызывать подозрение, он должен был как-то специально говорить и выглядеть. А иначе как бы мы его разоблачили? Шпион, в общем, вел себя подозрительно. Понятно, что в эпоху почти военной унификации внешнего облика граждан и жестко регламентированной системы социальной этикетности выглядеть подозрительным было совсем несложно.

Две самые заветные детские мечты — найти клад и поймать шпиона — шли нога в ногу. Наверное, потому что и то и другое имело отношение к сокровенному. И поэтому драгоценный «Остров сокровищ» в детском сознании встраивался до поры до времени в один ряд с одноразовыми картонными изделиями «про шпионов».

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Каково это – упасть с яхты на полном ходу Каково это – упасть с яхты на полном ходу

Море меня зацепило и не отпускает – лучше любой психоделии

Esquire
Тапочки пополам Тапочки пополам

Гвинет Пэлтроу объясняет нам свою концепцию «осознанного расставания»

Tatler
Время московское Время московское

Какой была Москва в 1991-м году

GQ
От портупеи для шпаги до модного аксессуара: краткая история подтяжек в мужской моде От портупеи для шпаги до модного аксессуара: краткая история подтяжек в мужской моде

Подтяжки — исторически проверенный аксессуар

Esquire
С грехом пополам С грехом пополам

Андрей Подшибякин — об армагеддоне, в котором мы живем и который не видим

GQ
Врата в Ад: древнеримские жрецы убивали жертв смертельным газом Врата в Ад: древнеримские жрецы убивали жертв смертельным газом

Жуткие ритуалы языческих жрецов древнего Рима

Популярная механика
«Zеленый» протест «Zеленый» протест

В авангард борцов с экологическими угрозами выдвинулась армия молодых активистов

РБК
Карикатура вместо притчи: каким получился четвертый сезон «Фарго» про войну итальянских и темнокожих гангстеров Карикатура вместо притчи: каким получился четвертый сезон «Фарго» про войну итальянских и темнокожих гангстеров

Рецензия на четвертый сезон сериала «Фарго»

Esquire
Какая-то трава вместо чая Какая-то трава вместо чая

Каркаде и ройбуш — конкуренты традиционного чая

Наука и жизнь
Недоступное и чужеродное: почему широкая аудитория с трудом воспринимает современное искусство Недоступное и чужеродное: почему широкая аудитория с трудом воспринимает современное искусство

Как понятие «современного искусства» оказывается под воздействием стереотипов

Forbes
Встала и пошла Встала и пошла

Юлия Высоцкая – о красоте, спорте и одинаковых лицах из «Инстаграма»

Домашний Очаг
Оборотень в хиджабе Оборотень в хиджабе

«Наркомама», в которой Изабель Юппер реабилитирует французский нуар

Weekend
С новой силой С новой силой

Интерьер квартиры с ярким авторским стилем дизайнера

SALON-Interior
«Как квакеры спасали Россию» «Как квакеры спасали Россию»

Работа квакерской миссии, заставшей революцию 1917 года в Бузулукском уезде

N+1
ВИЭ в России: первый шаг сделан, что дальше? ВИЭ в России: первый шаг сделан, что дальше?

Энергетика на возобновляемых источниках уверенно теснит традиционную

Forbes
Скраб, махровое полотенце и еще 8 ошибок в уходе, которые «убьют» твою кожу Скраб, махровое полотенце и еще 8 ошибок в уходе, которые «убьют» твою кожу

Давай спасать твою кожу вместе!

Cosmopolitan
Как объяснить народные приметы с точки зрения науки, логики и здравого смысла Как объяснить народные приметы с точки зрения науки, логики и здравого смысла

Почему мы привыкли верить в приметы и как жить с этой верой в современном мире

Maxim
Не требуйте совершенства: почему не стоит искать виноватых Не требуйте совершенства: почему не стоит искать виноватых

Как перестать обвинять себя и других?

Psychologies
Марина Жигалова: Марина Жигалова:

Продюсер Марина Жигалова о тенденциях в кинематографе

Cosmopolitan
Как парижский морг в XIX веке привлекал сотни тысяч зевак Как парижский морг в XIX веке привлекал сотни тысяч зевак

Некоторые приходили целыми семьями по выходным

Maxim
«Мне всё равно, когда и сколько часов работают сотрудники, если в итоге они делают свою работу». Ивон Шуинар, Patagonia, — о бизнесе, осознанности и смерти «Мне всё равно, когда и сколько часов работают сотрудники, если в итоге они делают свою работу». Ивон Шуинар, Patagonia, — о бизнесе, осознанности и смерти

Ивон Шуинар — об осознанном потреблении и неприятии типичной иерархии в компании

Inc.
Город-сказка, город-мечта Город-сказка, город-мечта

Как поменяются правила жизни в мегаполисах будущего?

GQ
Кто в тереме живет? Кто в тереме живет?

Жостовские шкатулки и русские терема подсказали дизайнерам интерьер квартиры

AD
Валторнист Григорий Волков: На сцене мы вспоминаем, зачем потратили детство на бесконечные занятия музыкой Валторнист Григорий Волков: На сцене мы вспоминаем, зачем потратили детство на бесконечные занятия музыкой

Интервью с создателем оркестра Simple Music Ensemble Григорием Волковым

СНОБ
Везде поспел Везде поспел

Мини-программа знакомства с разными городами России

Добрые советы
10 необычных Maserati 10 необычных Maserati

Наиболее странные и заметные автомобили Maserati в истории компании

Популярная механика
Жидовствующие: ересь-призрак Жидовствующие: ересь-призрак

Мрачный закат независимости Новгорода

Weekend
«Беременность – не приговор красивым формам» «Беременность – не приговор красивым формам»

Мама троих детей смогла похудеть на 17 кг и теперь учит этому других женщин

Худеем правильно
Понять риски: как изменились диагностика и лечение рака груди Понять риски: как изменились диагностика и лечение рака груди

Как и когда проходить обследования, чтобы не пропустить рак груди?

Forbes
Там, где память становится врагом: фрагмент антиутопии Ёко Огавы Там, где память становится врагом: фрагмент антиутопии Ёко Огавы

Отрывок из психологического триллера Ёко Огавы о ценности детальности

Esquire
Открыть в приложении