Оракул: Екатерина Шульман
Политолог, публицист и проводник по сумрачной действительности 2020‑го.
Слышу голоса — даже обычно разумных людей, — что они, кажется, стали свидетелями последних времен. С ними спорят те, кто говорит, что наш отрезок истории — более чем благополучный. Кто прав?
Вы знаете, одно дело субъективные ощущения, а другое — объективная картина. С объективной точки зрения, даже по итогам 2020 года, мы видим неуклонную поступь человечества, идущего по пути прогресса. Растет средняя продолжительность жизни. Снижается младенческая и детская смертность. Снижается смертность матерей при родах, мы учимся лечить все большее количество болезней. Человечество подошло вплотную к решению глобальной проблемы голода. Фронтальные войны между двумя большими призывными армиями уходят в прошлое («уходят» — не значит «исчезли»). Более того, даже частные лица убивают друг друга гораздо менее охотно. Повторю, при всей ужасности 2020‑го этого тренда он не прерывает. Он прервет другую тенденцию — тенденцию экономического роста, а к экономическому росту привязано много показателей социального благополучия. То, с чем мы имеем дело, я бы назвала аварийным торможением человечества. Каждый, кто водит, знает, что это вредно для механизма — дергать за рычаг и останавливать машину на ходу. Потом она может не так охотно заводиться, и она от этого не помолодеет. Но это не то же, что машину взорвали или в нее попал снаряд. Все восстановится. Но человек живет не в объективной картине, а в своей субъективной реальности — никто еще не насытился и не повеселился, читая сводки мирового ВВП. У миллионов людей произошел мгновенный и насильственный слом образа жизни: это большой стресс. Из тревожных сведений, которые поступают к нам, — рост психических расстройств, снижение общего уровня счастья, повышение уровня тревожности. Растущее домашнее насилие — а в условиях принудительной изоляции все насилие будет домашним. Страх, тревога, от которой нельзя спастись, угроза, с которой непонятно как бороться, неопределенность будущего, отсутствие горизонта планирования — это действует на людей угнетающе. И конечно, потери, потери и потери — даже не только людские, а потеря привычного образа жизни, привычных вознаграждений за труд. Для чего мы работаем, для чего мы терпим, преодолеваем трудности? Есть какие-то вознаграждения, которые мы сами себе обещаем. Хорошо, если это общение с близкими или чтение книжки — такое доступно и на карантине. А если вы работали весь год, чтобы поехать в Европу на неделю или в Таиланд на месяц? А если вы работаете, чтобы в пятницу нарядиться и пойти танцевать? И вот ничего этого нет, и непонятно, когда оно вернется — и вернется ли еще. Поэтому не удивительно, что людям тяжело. Но еще раз повторю, что человечество это преодолеет: это не война, разрушающая инфраструктуру и массово убивающая людей работоспособного возраста. Продолжая эту мрачную метафору, можно сказать следующее: если вы жертва бомбежки или голода, от ваших индивидуальных стратегий мало что зависит. А нас постигла такого рода беда, в которой каждый сам может себя и погубить, и спасти. Именно от вас зависит, с какими потерями, а может, и с какими приобретениями вы это переживете. Очень многое зависит от субъективного взгляда, он настраиваем. Вы можете из своей оптики как видеть ситуацию настолько ужасной, что нет другого выхода, кроме смерти, так и воспринимать ее увлекательным путешествием, интересным опытом, материалом для будущих воспоминаний. Все зависит от нарратива: какой нарратив вы себе придумаете, в таком и будете существовать.