Зинаида Пастернак / Искусство
«Ликованье мое»
Встречу с ней Борис Пастернак назвал своим «вторым рождением», как и сборник посвященных ей стихотворений. «Когда я умру, не верь никому: только ты была моей полною до конца дожитой, до конца доведенною жизнью», – писал он жене. Трудно представить, что о ближайшей спутнице поэта биографам до недавних пор было практически ничего не известно.
До замужества с Борисом Пастернаком Зинаида была женой его друга, пианиста Генриха Нейгауза. Обе семьи на всю жизнь сохранили дружеские отношения, сыновья Нейгауза воспитывались в семье Пастернака, Нейгауз продолжал любить бывшую супругу, сообщая ей в письмах, что «концерт этот будет для тебя, и вообще всю мою музыку в душе я посвящаю тебе. Сколько раз я вспоминал и так ясно представлял, как мы вместе готовились к моим концертам… Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь нашу прошлую жизнь? Или Борис все вытравил?»
«Мы удивительно суждены друг другу: тут что-то настолько неожиданно родное, что иногда мне кажется – что-то откроется впоследствии, как в драмах с запоздалыми узнаваньями, какая-то вдруг все объясняющая подробность», – писал Борис Пастернак будущей жене. Супруги Пастернак перед своим домом в подмосковном Переделкине.
В той же степени, в какой Зинаиду любили близкие, в отношении к ней посторонних присутствовал скепсис. Она стала второй женой Пастернака. От предшественницы, художницы Евгении Лурье, ее разительно отличало все – опыт, характер и отношение к жизни. О ее таланте выходить замуж шутили. Красоту приписывали итальянским корням, якобы доставшимся ей от матери. Характер объясняли влиянием военной среды, к которой, по слухам, принадлежал отец. Главным и чуть ли не единственным ее достоинством со временем стало считаться умение вести хозяйство и воспитывать сыновей, воспетое поэтом и заметно отличавшее Зинаиду Николаевну от большинства писательских жен. Анна Ахматова назвала ее «драконом на восьми лапах» и «воплощенным антиискусством», нарисовав приземленный образ суровой домохозяйки, от которого Зинаида Пастернак в действительности была бесконечно далека.
«Я знаю лицо, которое равно разит и режет и в горе и в радости, и становится тем прекрасней, чем чаще застаешь его в положениях, в которых потухла бы другая красота. Взвивается ли эта женщина вверх, летит ли вниз головою, ее пугающему обаянию ничего не делается, и ей самой нужно что бы то ни было на земле гораздо меньше, чем сама она нужна земле, потому что это сама женственность, грубым куском небьющейся гордости целиком вынутая из каменоломни творенья», – писал Пастернак о жене. Неизвестно, знал ли он о каменоломне, которой владел ее отец, и о том, что конец этому масштабному предприятию инженера Николая Еремеева положил документ, подписанный генерал-майором Д. Мертваго. Так или иначе, обстоятельства рождения и начала жизни Зинаиды Николаевны дали почву и судьбу роману «Доктор Живаго». Документы, подтверждающие это, нашлись только через полвека после ее ухода. Зинаида Николаевна жила без оглядки на прошлое. До недавних пор неизвестен был даже день ее рождения – вместо него в доме праздновали именины.
Зинаида Еремеева родилась в Петербурге 11 ноября 1897 года по старому стилю, через несколько дней после сильнейшего наводнения. Их дом номер 82 по Шлиссельбургскому тракту стоял в сотне метров от церкви Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» – точно так же, как и отстроенный на ее глазах будущий знаменитый Дом писателей в Москве, в Лаврушинском переулке.
Она была младшей среди трех сестер и троих братьев – сыновей отца от первого брака. В многочисленном семействе Джиоти-Еремеевых Зинаиду отличала красота. Не слишком схожая с Джиоти, вероятно, больше она взяла от отцовского рода Еремеевых. Даже ее почерк к концу жизни стал удивительно похож на отцовский. Военный инженер Николай Алексеевич Еремеев был специалистом по фортификациям. В 24 года получил приглашение преподавать в Николаевскую инженерную академию, но предпочел науке практику. Участвовал в строительстве ограждений кронштадтских гаваней, был главным конструктором на Адмиралтейских Ижорских заводах Петербурга, по его проекту были построены деревянная церковь Преподобного Серафима Саровского в пяти верстах от Красного села и Морская библиотека в Севастополе. Без единого ранения прошел сражения турецкой войны. Командовал русскими войсками в Болгарии, участвовал в переговорах с турками о сдаче крепости Силистрия, присутствовал с научной целью на крепостном маневре у крепости Ивангород в Варшавском военном округе. Был награжден четырьмя орденами: Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 2-й и 3-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени, получил светло-бронзовую медаль «В память Русско-турецкой войны».
В 36 лет стал полковником, а в 57 – генерал-майором и одновременно владельцем собственной каменоломни «Еремеев и Ко» в 38 километрах от Петербурга, где «ворочал камни» для строительства Броневого завода и многих других городских фундаментов. Бутовая плита поставлялась им в таком количестве, что из Германии был выписан особый, подвергнутый специальным испытаниям паровоз в 20 лошадиных сил и проложен отдельный железнодорожный путь от Петербурга до Саблино. «А мы жизнь приняли как военный поход, мы камни ворочали ради тех, кого любили» – именно так, как один из героев романа Пастернака, мог бы сказать о себе Николай Алексеевич Еремеев. Человек прославленной выдержки, выработанной в сотнях больших и малых по-настоящему героических дел, он давал волю обожанию, воспитывая младшую дочь. Ей было десять лет, когда отца не стало. Он умер от ишемической болезни сердца в 58 лет.