Игра в правду
Знаменитый советский и российский хоккеист Игорь Ларионов завершил спортивную карьеру двенадцать лет назад. Сегодня он успешный ресторатор, винодел и, конечно, легенда спорта. В интервью «Биографии» он рассказал о том, что, помимо силы и ловкости, в хоккее и вообще в жизни нужны трезвый ум, холодный расчет, братская сплоченность, а заодно честь и совесть.
С прославленным хоккеистом, известным всему миру прозвищем Профессор, мы встречаемся в ресторане Larionov Grill & Bar, который он открыл в Москве минувшей осенью. Здесь просторно, большие столы, широкие диваны, однако размах и масштаб не мешают назвать это место уютным. Повсюду висят телеэкраны, на которых демонстрируются спортивные соревнования, в одном из углов расположен шкаф с вином, которое производит сам Ларионов. На стенах – черно-белые снимки хозяина заведения, который позирует то с клюшкой, то с бокалом, и по-английски подписано: «Хоккей – моя жизнь, вино – моя страсть».
– Можно теперь написать: Игорь Ларионов – хоккеист, ресторатор?
– Я не возражаю.
– Или лучше: ресторатор, хоккеист?
– Нет-нет, хоккеист, ресторатор. Начинающий ресторатор.
– Что в этом гриль-баре такого, чего вы не нашли у других, но сделали у себя?
– Главное, чем это место отличается от других, – сочетание хорошей кухни и атмосферы плюс адреналин, который ты можешь получить от просмотра матча или боя, поболеть, заодно попробовать хорошую еду.
– Что тут в меню?
– Я стараюсь в этом смысле подстраиваться под аудиторию. Это и спортбар, и upscale ресторан, где есть разное – начиная от простого бургера, который с помощью разных ингредиентов можно сделать довольно сложным, и заканчивая стейком, рыбой, ребрышками. Конечно, любимые мною супы. Здесь даже утренняя каша по моему рецепту – я попросил, чтобы ее делали на воде, с бананом и орехами. А омлет – с яйцом пашот и на рукколе. Это то, что я люблю.
– С детства?
– (Смеется.) Хороший вопрос. В Воскресенске, где я родился, особенно выбирать было не из чего. Была такая «Домовая кухня», рядом с хоккейной площадкой, – там пекли очень вкусные пончики по пять копеек. А еще нам давали талоны, чтобы мы могли пообедать, – тарелка супа, кусок мяса, правда, непонятно какого. Я больше любил то, что готовили дома.
– И что готовили?
– Просто и вкусно. Суп, котлеты, картошка.
– Пироги?
– Пироги были маминым коронным блюдом. Я, правда, почему-то не любил пироги с капустой, предпочитал им пироги с повидлом.
– Сладенькое любили?
– Любил. Моя бабушка по папиной линии работала на местной пищевой фабрике и всегда приносила мне пряники.
– Вы, кстати, хорошо знаете своих предков?
– Род не изучал, но застал двух бабушек и деда. Дедушка по папиной линии был машинистом, его репрессировали в 1937 году, он вернулся в 1955-м и умер до моего рождения. Второй дед, по маминой линии, попал в плен в Норвегии, вернулся, тоже был сослан. Непростая судьба, в общем. А обе бабушки были добрые, отзывчивые. Мамина мама была женщина религиозная, без образования, я, маленький, у нее проводил лето. Бабушка жила в пригороде Воскресенска.
– Каким Воскресенск вам запомнился?
– Сам по себе город – это много труб и дыма. И люди, которые шли рано утром на химзавод и проводили там всю свою жизнь. Но большая и самая приятная часть воспоминаний у меня, естественно, связана с хоккеем – весь город им жил. Сначала я был в детской команде «Снежинка», потом – в «Химике», а это уже команда, которая играла в высшем дивизионе, то есть против ЦСКА, «Динамо», «Спартака»…
– Если я спрошу про то, как вы встали на коньки, то вы, наверное, расскажете про дворовую коробку?
– Конечно, классика. У меня и моего старшего брата, Евгения, была одна пара коньков на двоих. Пока брат был в школе, я брал эти коньки, которые мне были размера на четыре велики, надевал валенки, на них – сами коньки. Коробка у нас была рядом с домом, до нее можно было дойти прямо на коньках.
Потом мы переехали из поселка, где жили, в город, в новый дом, получили квартиру – и рядом с нами в сорока метрах была школа и тут же дворец спорта, метров двести пройти. В зимнее время там заливали каток, а в летнее мы в скверике посыпали асфальт песком, чтобы было трение, чтобы клюшки и мячик не скользили, и продолжали играть.
– Как вообще к вам пришло понимание, что хоккей – это не просто детское увлечение, а то, чем вы хотите заниматься дальше?
– Это сегодня родители видят в своих детях будущих Овечкиных и Малкиных, а тогда мои отец и мать все время проводили на работе, а я был увлечен хоккеем и ни о каком будущем не думал. Приходил из школы, делал уроки, а потом оставалось время пойти на каток. Мысли о будущем пришли позже, лет в четырнадцать, когда стали ясны и способности, и успехи, и перспективы. В этом возрасте меня стали привлекать к участию в матчах юношеской сборной Союза, начались первые сборы, просмотры. Позже, в шестнадцать лет, меня позвали тренироваться с командой мастеров «Химика». Я еще был школьником, поэтому было так: утром я шел в школу, днем – на базу «Химика», а вечером участвовал, допустим, в матче против ЦСКА, играл против настоящих «грандов» – Третьяка, Харламова, Петрова… Для такого мальчишки, как я, да вообще для такого городка, как наш, это было событие. На матче полный зал, все об этом говорят. А утром – опять в школу как обычный ученик.
– К вам какое-то особое отношение в школе было?
– Безусловно, меня отпускали с уроков на тренировки. Случались поездки на турниры, в Финляндию, Польшу, тогда приходилось отпрашиваться на пять-шесть дней. Но поблажек мне никто не делал.
– Вам не говорили: зачем хоккеисту алгебра? Поставим тебе троечку – и играй дальше.
– Тогда такого не позволялось. Хотя все старались войти в мое положение. Но приходилось самому все учить. Было сложно: пропустил объяснение какой-то темы – разбирайся сам. Я-то понимал, что не все мне пригодится, но без переживаний не обходилось.
– А в команде как к вам относились?
– Я был самый молодой игрок в «Химике», там были ребята в два раза старше. Меня некоторые звали «сынок».
– Обижали?
– Нет, но, как самый молодой, я собирал шайбы после тренировки, носил клюшки. Таскал станок, которым точат коньки, тяжелый. В общем, проходил школу молодого бойца. Понимал, что, тренируясь со старшими товарищами, я расту, набираюсь опыта, который в юношеском хоккее мне и не снился. Кроме того, играть за «Химик » в таком маленьком городе – это слава. Но отвлекаться на нее не надо. Слава пройдет, а одна заминка в твоем профессиональном росте – и тебя тут же задвинут. Я отыграл за «Химик» четыре сезона, с юношеской сборной дважды выиграл чемпионат мира, а в двадцать лет уехал играть за ЦСКА. Уже как взрослый хоккеист.
– Как поменялась ваша жизнь в ЦСКА?
– Тут надо понимать, что если «Химик» – команда, которая всегда боролась за «середку », за 4, 5, 6, 7-е места, то ЦСКА – это флагман. А значит, другие цели и задачи. Высокие шансы играть за сборную страны. Следовательно, другой уровень тренировок, конкуренция выше – вокруг тебя лучшие игроки, и показывать высококлассный хоккей надо стабильно. Здесь от тебя требуется только первое место.