Искусство / Иван Крамской
Незаконченный портрет
«Часто изображения одного только характера бывает достаточно, чтобы имя художника осталось в истории искусства», – писал Иван Крамской. Выдающийся портретист, 180-летие со дня рождения которого отмечается в этом году, оставил нам десятки таких «характерных» портретов своих выдающихся современников.
Иван Крамской родился 27 мая (8 июня по новому стилю) 1837 года близ уездного городка Острогожска Воронежской губернии, в слободе Новая Сотня. Отец будущего художника, Николай Крамской, служил писарем в городской думе и был человеком довольно суровым, по крайней мере, именно так вспоминал о нем Крамской в своей автобиографии, и это, пожалуй, все, что о нем известно. Мальчик учился в Острогожском уездном училище, причем отличался изрядным прилежанием: окончил он его в 13 лет «первым учеником», да еще и с «разными отличиями, похвальными листами по всем предметам, с отметками «5» по всем предметам». Но умер его отец, и положение семьи стало совсем тяжелым – о том, чтобы продолжить образование в воронежской гимназии, не было речи. Крамской остался в Острогожске и стал, по его словам, «упражняться в каллиграфии» в городской думе.
Тягу к изобразительному искусству, как он сам признавался, Крамской испытывал с детства: «Семи лет я лепил из глины казаков, а потом по выходе из училища рисовал все, что мне попадалось, но в училище не отличался по этой части, скучно было». В письме знаменитому журналисту и издателю Алексею Суворину Крамской вспоминал один забавный эпизод, приключившийся во время учебы: «Во втором классе нам наложили много оригиналов на выбор, и я, помню, выбрал литографию Святого семейства; фигуры были с ногами. Я начал, да так и не кончил, и помню, что учитель обозвал за это меня лентяем, зарывающим талант свой в землю; что это значило – для меня тогда было загадкой неразрешимой, но я был рад, что учитель не настаивал на рисовании».
Тем не менее рисовать «для себя» Крамской очень любил и отдавал этому увлечению практически все свободное время – сложно представить, сколько его юношеских рисунков кануло в Лету. Он довольно рано понял, что хотел бы заниматься искусством профессионально, и бесконечно просил матушку, чтобы она отдала его в ученики к какому-нибудь художнику. В начале 1850-х годов он наконец-то стал подмастерьем воронежского иконописца, но испытал жестокое разочарование: его «учеба» заключалась в том, что он был вынужден растирать краски да выполнять мелкие поручения по дому. Неудивительно, что учеба его долго не продлилась, – вскоре Крамской возвратился в родительский дом.
Многие биографии прославленных художников являются ярким свидетельством того, сколь много в жизни значит счастливый случай, и история Ивана Крамского – не исключение. Этот случай явился в лице харьковского фотографа Якова Данилевского, который проездом оказался в Острогожске. Ему понадобился ретушер, кто-то из знакомых порекомендовал Крамского – и не прошло и нескольких дней, как у фотографа появился весьма вдохновленный сотрудник. «С этим фотографом и объехал в течение трех лет половину России в качестве ретушера и акварелиста», – вспоминал художник. Впоследствии он не раз говорил, что это была превосходная школа, сослужившая ему добрую службу. Дело в том, что сидеть перед объективом неподвижно не меньше 10 минут не у всех получалось, и многие заказчики узнавали себя на фото лишь благодаря трудам ретушера. Работая у Данилевского, Крамской развил отличную зрительную память и набил руку, но в остальном жизнь его была не слишком веселой: фотограф платил ему сущие копейки – всего два с половиной рубля в месяц, так что за три года капитала сколотить не получилось.
А капитал был нужен: Крамской мечтал о Петербурге, об Академии художеств, которую считал храмом искусства и надеялся там найти учителей, единомышленников, друзей… В 1857 году он расстался с Данилевским и отправился в столицу, где без особенных сложностей поступил в Академию. Чтобы как-то сводить концы с концами, он снова нанялся ретушером – сначала к фотографу Александровскому, спустя некоторое время – к Андрею Ивановичу Деньеру. «Фотограф Их Императорских Величеств», член Императорского Русского технического общества (с 1878 года. – Прим. ред.), Деньер был куда более щедрым работодателем: Крамской смог снять небольшую квартирку, которая вскоре превратилась в настоящий клуб, где собирались молодые художники, работали, спорили, обсуждали пути развития искусства, поругивали профессоров Академии за их сухость и слишком формальные наставления.
Эти беседы во многом привели к знаменитому «Бунту четырнадцати», ставшему настоящим переворотом в истории русского изобразительного искусства. Причиной «бунта » стали правила академического конкурса на большую золотую медаль, дававшую право на шестилетнюю стажировку в Италии. Преподаватели считали, что все претенденты должны писать картины на один сюжет, а 14 академистов, обладателей малых золотых медалей, осмелились требовать право выбора сюжета. «Так как к предстоящему столетию Академии Совет заботится о богатстве будущей выставки, то, чтобы сделать ее еще более разнообразной и достойной юбилейного торжества, мы со своей стороны решились заявить наше задушевное желание об дозволении нам делать свободный выбор своих сюжетов тем из нас, кто, помимо заданной темы, пожелает этого; так как самим Советом признаваемо было в нужных случаях дать свободу личным наклонностям художника», – говорилось в письме, подписанном А. Морозовым, Ф. Журавлевым, А. Корзухиным, Н. Шустовым, М. Песковым, И. Крамским, Н. Петровым, К. Маковским, А. Григорьевым, П. Заболотским, А. Литовченко, Б. Венигом, К. Лемохом и Н. Дмитриевым-Оренбургским.
Просьба была отклонена, член Совета Академии, профессор Николай Степанович Пименов заявил бунтарям: «Нигде в Европе этого нет, во всех академиях конкурсы существуют, другого способа для экзаменов Европа не выработала. Да, наконец, и неудобно: как вы станете экзаменовать разнородные вещи. Нет, этого нельзя!» Ответ Пименова оскорбил конкурсантов. Понимая, что ставят под угрозу собственное будущее, они подготовили прошения, суть которых позже изложил в воспоминаниях («Письма. Статьи». – Прим. ред.) Иван Крамской: «По домашним, или там иным причинам, я, такой-то, не могу продолжать курс в Академии и прошу Совет выдать мне диплом, соответствующий тем медалям, которыми я награжден (подпись)».
После того как была объявлена тема конкурсной работы («Пир в Валгалле»), Крамской выступил с пламенной речью, в которой заявил: «Мы, не смея думать об изменении академических постановлений, просим покорнейше Совет освободить нас от участия в конкурсе и выдать нам дипломы на звание художников». После этих слов четырнадцать заранее подготовленных прошений были вручены членам Совета*. Конкурс был сорван, воспитанники покинули Академию и создали Артель художников, первую независимую творческую организацию в России.
Спустя около десяти лет после этих событий в письме Илье Репину Крамской так опишет свои ощущение от тех событий: «И вдруг, толчок... проснулся... 63 год, 9 ноября, когда 14 человек отказались от программы. Единственный хороший день в моей жизни, честно и хорошо прожитый. Это единственный день, о котором я вспоминаю с чистой и искренней радостью».