Каково это – проводить день за днем на Северном полюсе и на орбите земли

EsquireСтиль жизни

Один дзен

Каково это – проводить день за днем в одиночной камере, кругосветном путешествии, на Северном полюсе и на орбите земли.

Записали Сергей Зуев и Александр Кувшинников

Алексей

54 года, бизнесмен провел 11 месяцев в СИЗО (по экономической статье)

В одиночной камере провинциального СИЗО я провел почти год. Одиночку я попросил сам. Сидеть в общей камере неуютно – там постоянно кто-то курит, ночами арестанты вместо того, чтобы спать, стучат по решеткам, передавая друг другу малявы. В тюрьме встречаются любопытные типажи, которые едва ли сможешь встретить на воле, но проиграть преступному авторитету в нарды – так себе удовольствие. Год я бы там не выдержал. Повезло, что в руки – почти случайно, через адвоката соседа по камере, – попал текст закона об условиях содержания в тюрьмах. Закон 1995 года, он еще имеет силу, и согласно этому закону ты имеешь право требовать перевода в одиночку по какой-нибудь причине или вообще без всяких причин. Считается, что это не по понятиям, но понятия за последние лет пять почти перестали работать, эта культура умерла. Тюремное начальство не имеет права отказать. Они страдали, предлагали подселить ко мне человека, но я не соглашался и сидел один. По тому же закону можно выписывать газеты, но они не нашли, кого послать на почту. Думаю, будь в 1995-м популярен интернет, его бы тоже для заключенных одобрили.

Одиночество меня не тяготило. Раз в день нас выводили на короткую прогулку, приносили еду, но в остальном я был предоставлен сам себе. Просыпался рано, ложился еще до отбоя. Без общения я не тосковал – скорее, тосковал по книгам. К счастью, тюремный офицер, который занимался воспитанием заключенных, такой интеллигентного вида майор, вскоре начал меня отличать и носить мне книги – натурально мешками. По отдельной просьбе он даже добыл мне где-то Библию в Синодальном переводе. Зрелище было сюрреалистичное – приходит майор, за ним заключенный тащит мешок с книгами, и мне через кормушку – щель в железной двери камеры – начинают показывать обложки, по которым я должен решить, что взять. Часто на них даже названий не было.

Однажды попался сборник протоколов допросов врагов народа, изданный в начале 1990-х, когда архивы рассекречивали; его потом нашли у меня в камере при обыске и долго не могли поверить, что я добыл его у них же. Книги на иностранных языках поначалу не хотели давать – видимо, переживали, что там может оказаться какая-нибудь крамола, проверить-то они не могли. В конце концов пришлось просить, когда в СИЗО приехала проверка. «Есть жалобы, предложения?» – «Хотел бы получить учебник афганского, но согласен на удмуртский». Афганский я неплохо знаю, когда-то мечтал стать востоковедом, и в тот момент меня интересовали любые восточные языки. Потом сыновья прислали мне с воли учебник древнегреческого.

От одиночества, конечно, тупеешь – человек все-таки существо социальное. Но труднее дается, мне кажется, изоляция от природы: нельзя было погулять по лесу, сорвать травинку, что-нибудь такое. Вот это было тяжело. Но вообще-то самое тяжелое – это не недостаток общения, а избыток времени. Чувство времени в тюрьме теряется, быстро привыкаешь к ощущению, что времени хватит на все твои занятия, и от этого бывает невозможно сосредоточиться. Многие дела начинаешь откладывать на потом. Ветхий Завет я так и не прочел – язык там красивый, но с сюжетом есть некоторые проблемы.

Пока есть хорошая библиотека и возможность выйти в сад, я не ощущаю никаких не удобств. Не понимаю людей, которые не могут долго оставаться наедине с собой, мне кажется, карантин – наименьшая из их проблем. Если вдруг окажетесь в тюрьме (а зарекаться, наверное, не стоит), не сомневайтесь и просите одиночную камеру.

Александр Макаров

37 лет, директор Арктического и антарктического НИИ, участник более 15 экспедиций в полярные регионы Земли

В полярных экспедициях надолго остаешься либо с небольшой группой коллег, либо вообще вдвоем. Например, мне приходилось участвовать в маршрутных исследованиях – группу из двух человек завозят в верховья реки, и дальше мы сплавляемся на лодке. Других людей вокруг может не быть неделями – только ты и напарник. Не могу сказать, что это психологически тяжело, просто другой режим существования. Я бы сказал, что это полное принятие окружающей действительности, что-то вроде транса. Никаких бытовых проблем, вопросов у тебя в этот момент нет – есть еда, есть работа, есть движение вперед.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Иностранный агент Иностранный агент

Из чего сложился образ самого прославленного шпиона в кинематографе

Esquire
Трофейный ресурс Трофейный ресурс

Что получил СССР в качестве компенсации от Германии по итогам войны

Эксперт
Карина-вирус! Карина-вирус!

В это тревожное время героиней обложки стала главная медсестра страны

Maxim
Михалковы Михалковы

Династия Михалковых: от успеха в кино до признания в ресторанном бизнесе

Караван историй
1990 год 1990 год

Переход к рыночной экономике, последний концерт «Кино» и другие события

Esquire
VR, алгоритмы Netflix и даже ChatGPT: 5 книг, которые предсказали современные ИИ-технологии VR, алгоритмы Netflix и даже ChatGPT: 5 книг, которые предсказали современные ИИ-технологии

Книги, которыми (возможно) вдохновлялись Сэм Альтман, Стив Джобс и Билл Гейтс

Inc.
Илья Ильф Илья Ильф

Правила жизни писателя Ильи Ильфа

Esquire
«А он, мятежный, просит бури» «А он, мятежный, просит бури»

Самые опасные места океанов, как смогли их покорить. Беседа с Федором Конюховым

Вокруг света
Проявить внимание Проявить внимание

Снимки, сделанные в СССР и России с конца 1940-х до наших дней

Esquire
7 фруктов, которые нельзя хранить в холодильнике: мнение шеф-повара 7 фруктов, которые нельзя хранить в холодильнике: мнение шеф-повара

Каким фруктам не место в холодильнике

VOICE
Том Хэнкс Том Хэнкс

Правила жизни актера Тома Хэнкса

Esquire
Незнакомые символы Незнакомые символы

Зачем клубам – даже очень популярным – нужен редизайн эмблемы

Ведомости
Другой Другой

Рассказ лауреата премии «Национальный бестселлер» Ксении Букши

Esquire
Почему в жару отекают ноги и как снять отек Почему в жару отекают ноги и как снять отек

В чем причины отеков лодыжек и стоп в жару

РБК
Литовская кольцевая Литовская кольцевая

Писатель Евгений Бабушкин делится своими наблюдениями за человечеством

Esquire
Атмосфера жизни Атмосфера жизни

Загородный подмосковный дом с интерьером вне времени

SALON-Interior
Милоша узнаю по походке Милоша узнаю по походке

Милош Бикович – о том, в каких случаях искусство может оказаться важнее политики

Esquire
«Болезни Империи. Как пытки рабов и зверства во время войн изменили медицину» «Болезни Империи. Как пытки рабов и зверства во время войн изменили медицину»

Почему во время Крымской войны большинство солдат погибало в госпиталях

N+1
Джордж Оруэлл Джордж Оруэлл

Правила жизни Джорджа Оруэлла

Esquire
Французское влияние в мягком подбрюшье России Французское влияние в мягком подбрюшье России

Как Париж выстраивает стратегическое партнерство с государствами Средней Азии

Монокль
Командир панка Командир панка

Что главный панк русской музыки делал снаружи всех измерений

Esquire
28, Пётр и ослик 28, Пётр и ослик

Рассказ Григория Служителя — про путешествие в прошлое на троллейбусе

Afternoon Seasons of life
Гарри ясно Гарри ясно

Дэниел Рэдклифф давно отошел от амплуа волшебника из Хогвартса

Esquire
Маршрут построен Маршрут построен

Как экономить на поездках в метро в разных городах России

Лиза
Глава 1: Москва Глава 1: Москва

Ты говорил, город – сила. А здесь слабые все

Esquire
Слава: «Я всегда мечтаю о том, что может сбыться» Слава: «Я всегда мечтаю о том, что может сбыться»

25 лет на сцене — певица Слава по праву может гордиться этим достижением

Добрые советы
Переходный период Переходный период

Философ Александр Нечаев: как получилось, что миропорядок пришел в беспорядок

Esquire
«Страсть в стоге сена» «Страсть в стоге сена»

Как «Тихий Дон» ругала и хвалила советская, эмигрантская и западная критика

Weekend
Лана Дель Рей Лана Дель Рей

Правила жизни Ланы Дель Рей

Esquire
«Речь про свободолюбие, озорство какое-то»: художник Саша Браулов — о работе над обложкой «Правил жизни», вышивке как методе и здоровом хулиганстве «Речь про свободолюбие, озорство какое-то»: художник Саша Браулов — о работе над обложкой «Правил жизни», вышивке как методе и здоровом хулиганстве

Художник Саша Браулов о вышивке как методе и силе доброты

Правила жизни
Открыть в приложении