Крокодил Гендер
Равноправие, привилегии, право самоопределения – острые темы, обсуждение которых в интернете перерастает в скандал. Тема кусается, но мы не боимся: Esquire собрал за круглым столом экспертов и неравнодушных, чтобы найти ответы на вопросы, касающиеся всех.
Участники
Сергей Минаев, главный редактор журнала Esquire
Василий Аккерман, писатель
Ирина Костерина, программный координатор Фонда имени Генриха Белля в России, социолог, гендерный исследователь
Антон Данилов, автор блога «Про феминизм»
Анастасия Полетаева, шеф-редактор Esquire.ru
Татьяна Никонова, феминистка, секс-блогер
Ксения Боровинская, журналист, автор канала о гендерно-нейтральном воспитании «Так геями и становятся»
Сергей Минаев: Я хочу начать нашу дискуссию так. Мне 44 года, из которых 16 я прожил в другой стране – Советском Союзе. Там темы гендера не поднимались вообще. В последние годы все дискуссии о гендере сводились к разговорам о феминизме, что, как я теперь понимаю, неправильно. Главная проблема (как и во всем, что происходит у нас в стране) – мы не умеем разговаривать друг с другом. Все сводится к одному. Одни кричат: вы феминистки, потому что у вас мужика нет, а им в ответ: вы патриархальные дураки. Конечно, ни то, ни другое не соответствует действительности.
Татьяна Никонова: Да ладно?
Сергей: Вы так не считаете?
Татьяна: Если патриархальный дурак говорит: вы феминистки, потому что у вас мужика нормального не было, он же правда патриархальный дурак.
Сергей: Вы же не считаете массу населения России дураками. Или считаете?
Татьяна: Мудаками.
Сергей: Ок. Давайте начнем с мудаков. Я согласен, что большинство проблем от мудаков. Расскажите, почему проблему гендера стали обсуждать? Почему она стала важна?
Причины
Ирина Костерина: Вы как-то так сказали: вопросы гендера не обсуждали, а потом раз – и они свалились на наши несчастные головы. Это не так. Я веду проекты на Северном Кавказе. Там я не использую слов «гендер» и «феминизм». У большинства есть стереотипы, что это западные понятия, «не наши», они нацелены против мужчин и придуманы, чтобы всех детей сделать геями. Я не хочу тратить силы на то, чтобы этих людей переубедить. Я пользуюсь теми терминами, которые преобладают в этом обществе. И когда вы говорите, что в СССР проблем гендера не было, я с вами не соглашаюсь. Гендерные проблемы, конечно, были, и они обсуждались очень широко. Просто другими словами.
Сергей: Когда они обсуждались в Советском Союзе? Напомните мне.
Ирина: В Советском Союзе, если вы помните, в 1920-е произошла гендерная революция, которая шла не снизу, а сверху. Эмансипация женщин, детей отдавали в ясли, утром женились, вечером разводились – все было разрешено.
Сергей: Но это не прижилось, как мы помним.
Ирина: Потому что в советскую эпоху именно государство определяло, как и что нужно делать. Моя бабушка мне рассказывала: в 1960-е, если муж изменил жене, что делали? Шли в обком! Все семейные проблемы решались с помощью государства. Это называется «патерналистская модель». Государство, как папочка, определяло, как людям себя вести. А в 1990-е, когда началась либерализация, сразу возникла дискуссия. Например, появилась газета «СПИД-инфо», которая была главным секспросветом в стране.
Сергей: Но это все-таки желтая пресса со всеми вытекающими. Не площадка для дискуссий.
Ирина: Да, но это новый, независимый дискурс. Я о том, что эти вопросы всегда были важны и обсуждались, но по-разному. Сегодня нет ни одного приличного СМИ, которое игнорирует этот вопрос. Людям важно об этом говорить.
Сергей: Почему?
Ирина: Потому что гендер – это наша идентичность. Мы устраиваем свою жизнь, исходя из того, какой ты мужчина или какая женщина. Это всегда будет интересно.
Татьяна: Я думаю, есть несколько причин. Во-первых, это сильный общественный, неопатриархальный дискурс, у которого возникает обратная реакция.
Сергей: Что такое неопатриархальный дискурс?
Татьяна: Простой пример. Включите любой федеральный канал и посмотрите рекламу. Женщины изображены домохозяйками. Разумеется, у работающих женщин, которые знают, как все устроено на самом деле и чего они действительно хотят, которые посмотрели мир и знают английский язык, читают зарубежную прессу, – у них эта картинка вызывает отторжение. И начинается дискуссия.
Ксения: Я много путешествую по России. Часто женщины в регионах не знают слова «гендер», не знают про феминизм. А если что-то и слышали, то относятся с недоверием, хотя эти проблемы есть и у них. Ощущение несправедливости, несвободы, тоска по упущенным возможностям, которые возникли из-за раннего замужества и поглотившего их быта, – это есть. Для того чтобы сталкиваться с этими проблемами, не обязательно знать слова «гендер» и «феминизм». Это проблемы не привилегированных москвичек и петербурженок. Это проблемы женщин.