Неизвестный рассказ Рэя Брэдбери, написанный от лица боевой ракеты

EsquireКультура

Я, ракета

Рэй Брэдбери
Перевод: Арам Оганян

Если дело пойдет такими темпами, то пройдут столетия, прежде чем меня пожрут ржа и коррозия. Может, больше. А тем временем у меня в запасе уйма дней и ночей на размышления. Нельзя заставить атомы металла прекратить вращение и гудение на своих орбитах. Вот так металл живет своей загадочной жизнью. Вот металл думает.

Я лежу на бесплодном, каменистом плоскогорье, тронутом тут и там хилой сорной травой и сотней–другой сгорбленных деревьев, торчащих из планетоидных скал. Каждое утро на плоскогорье дует ветер. В сумерках идет дождь, а ночью сгущается безмолвие. Все мое существование теперь сводится к тому, что я валяюсь тут с вывороченными двигателями и искореженной носовой обшивкой.

Однако, сдается мне, что предначертание моей судьбы еще не исполнилось. Ракетный корабль строят не для того, чтобы он лежал в одиночестве на суровом сером плато под ветром и дождем. После стольких космических походов не хочется верить в то, что я так бездарно проведу остаток своих дней именно здесь.

Но пока я ржавею и недоумеваю, я могу все это обдумывать. Как же я здесь очутилась, как меня построили…

В свое время я принимала их всех, то есть экипаж, на борт. Я помню, как они были ранены и покалечены центрифугой или разорваны космическими бомбами. Раз или два мои хвостовые двигатели были раздавлены во время жестокой атаки. На моем корпусе не найдется такого листа обшивки, который не пришлось бы приваривать на место по нескольку раз. Нет такого хронометра на моей приборной доске, который не взорвался бы и не был заменен.

Но самое тяжелое – это замена команды у меня во чреве – этих человечков с чумазыми лицами, что бегали, кричали и дрались за глоток воздуха. И всякий раз, когда я неожиданно закладывала вираж во время экспериментов со свободной гравитацией, у них потроха прилипали к брюшине.

Человечков найти трудно, еще труднее найти им замену после этой, особенно ожесточенной войны миров. Я любила этих человечков, а они любили меня: сдували с меня пылинки, начищая до блеска, как монету, холили, лелеяли. И били. Но за дело.

С самого начала мне хотелось, чтобы от меня была хоть какая-то польза во время дерзких перелетов с Земли на боевые лунные базы – Деймос и Фобос, с которых земляне наносили удары по марсианам.

Процесс моего зарождения на базе, где каркас, обшивку и начинку собирали воедино, проходил в обычных родовых муках. Это я помню смутно, но, когда закончили сварку моего корпуса, смонтировали последний трап и пульт управления, ко мне пришло сознание. Сознание металла. Свободный поток наэлектризованных атомов металла стал осмысленным.

Я могла думать и никому не могла об этом поведать

Я была боевой ракетой. На носу и корме установили космическую артиллерию и обременили меня багровыми боеприпасами. Я начала осознавать свое предназначение с вожделением и даже с некоторым нетерпением.

Нельзя сказать, что я уже ожила. Скорее, я была младенцем, наполовину покинувшим утробу, но еще бездыханным, беззвучным, неподвижным. Я ждала шлепка по спине, который придаст мне сил и целеустремленности.

– Поторапливайтесь! Поторапливайтесь! Живее! – командовал много лет назад помощник по вооружению, стоя подле моих открытых воздушных шлюзов. Солнце раскалило мой металл, а члены экипажа сновали взад-вперед в грузовичках на резиновом ходу, перевозя космическую взрывчатку – тетрон. – Нам надо на войну успеть! – вещал помощник.

Люди спешили.

Одновременно с возней в моем грузовом отсеке происходило некое странное действо, именуемое присвоением названия кораблю. Мэр какого-то города разбил бутылку пенистого напитка о мою носовую часть. Репортеры пощелкали фотоаппаратами, и небольшая толпа всплеснула руками, помахала ими немного и опустила, словно осознав, что в общем–то глупо портить хорошее шампанское.

Вот тогда-то я и увидела в первый раз капитана, храни его Металл. Он бежал по полю. Владыка моей Судьбы, Властелин моей Души. Он понравился мне с первого взгляда – невысокий ростом, выкроенный из жесткой морщинистой коричневой кожи, в которую врезаны зеленые очи, несокрушимые, как алмазы. Всякий, кто бы его ослушался, рисковал увидеть оскал его неровных зубов сквозь ротовую щель. Громыхая ботинками, он ворвался в воздушный шлюз, и я поняла: вот он, мой господин! Об этом говорили и жестковатые костяшки пальцев, кисти рук, манера сжимать кулаки, и уверенные, отрывистые команды:

– Шевелись! – велел он. – Гоните мэра к чертям собачьим! Очистить стартовую площадку! Герметизировать шлюзы, запереть люки и сваливаем отсюда!

Да, он полюбился мне. Его звали Агнц, как это ни иронично звучит для человека, не имеющего ничего общего с агнцем. Голос капитана Агнца гулко раздавался в моих недрах, и мне нравились его стальные нотки. Не голос, а бронзовый кастет в шелковой оболочке. Текучий, как вода, обжигающий, как кислота.

Меня плотно закупорили. Выдворили мэра вместе с его разбитой вдребезги бутылкой из-под шампанского, которая теперь казалась ребячеством. По всей базе завыли сирены. Экипаж – все двадцать семь душ – работал в моем пищеварительном тракте.

Капитан Агнц крикнул.

Шлепок по спине заставил меня сделать первый вздох, издать первый звук, прийти в первый раз в движение. Агнц стал первотолчком моей жизни.

Я изрыгнула шлейф огня, пыли и воздуха. Застегнутый на молнию по самый острый подбородок, капитан заулюлюкал, уютно устроившись в противоперегрузочном гамаке. Обливаясь потом, команда раскачивалась, подвешенная в своих гамаках. И тут я перестала быть просто металлом на солнцепеке. Я превратилась в певчую птицу чудовищных размеров. Может, кому-то моя песнь показалась бы неистовым грохотом, но для меня она была пением, громким и долгим.

Впервые я вышла в свет, за пределы ангара и базы.

Увиденное меня поразило.

Мой первый бросок в космос уподобился отрочеству человека тринадцати–восемнадцати лет от роду, когда в одночасье с ног на голову переворачивается его мировоззрение. Жизнь накатила на меня цельным комом. Все, что мне было суждено испытать в жизни, навалилось на меня, минуя младенчество и ученичество, без раскачки. Страдания усиливались. Я испытывала перегрузки и натиск со всех сторон сразу. Я даже не подозревала, что такие ощущения и впечатления возможны. Надежное, понятное земное притяжение вдруг исчезло, и соперничающие гравитации космоса пытались меня одолеть.

Луна, а после нее тысяча черных метеоров проносятся мимо в полной тишине. Неописуемые стремнины космоса, тяга к звездам и планетам. А потом, когда мои двигатели отключили, я полетела, как говорится, по инерции, не дыша, не пытаясь пошевелиться.

Капитан Агнц сидел в командном отсеке, похрустывая костяшками.

– Корабль что надо. Отменный корабль. Врежем теперь марсианам по первое число.

Молодой человек по имени Конрад сидел подле капитана за пультом управления.

– Хорошо бы, – сказал он тревожно. – А то ведь в Йорк-Порте нашего возвращения ждет девушка.

Капитан нахмурился.

– Вас обоих? Тебя и Хиллари?

Конрад усмехнулся.

– Нас обоих, летящих в пекло на одном боевом корабле. Так хотя бы я могу следить за этим пьяницей. И буду знать, что он не в Йорк-Порте, пока я набираю ускорение…

По обыкновению речь капитана Агнца была стремительной, как ртуть.

– Космос – неподходящее место для разговоров о любви. Как, впрочем, для любых разговоров. Это все равно, что громко смеяться в огромном соборе или пытаться вальсировать под гимны.

– Гляньте–ка – сентименталист, – заметил Конрад.

Агнца передернуло. Он рассердился на самого себя.

– Гляньте–ка – олух царя небесного, – процедил он и принялся мерить отсек шагами.

Они стали моей неотъемлемой частью: Агнц, Конрад и экипаж. Словно кровь, пульсирующая в артериях живого тела, словно лейкоциты и бактерии, и жидкость, поддерживающая их существование, как воздух, продувающий мои камеры и попадающий в мое сердце и в мои двигатели, утоляющий мой разгоревшийся аппетит, не догадываясь о том, что они всего лишь единицы энергии, подобно корпускулам, придающим большой массе – то есть мне – подпитку, жизнь и тягу.

Как и в любом теле, во мне водились микробы. Подрывные элементы. Болезни, а также сторожевые лейкоциты.

Нам всем поручили одно дело. Это мне было известно. А именно: отбивать усиливающиеся атаки на цитадели землян – Фобос и Деймос. Я ощущала ползучее напряжение, нараставшее с каждым днем. Члены экипажа слишком много курили, кусали губы и сквернословили. Впереди нас ждали великие дела.

В моем теле микробы присутствовали в незначительном количестве, но они были опасны, ибо передвигались свободно и беспрепятственно, не вызывая подозрений. Звали их Антон Ларион и Ли Беллок. Я называю их микробами просто потому, что, как и в случае с микроскопическими организмами в большом теле, их функции заключались в том, чтобы отравить и уничтожить меня. А лучший способ привести меня в негодность – это частичное уничтожение моей алой крови, то есть капитана Агнца или его боевых расчетов. Ларион и Беллок вознамерились их тихо и изощренно отравить.

Самосохранение – вечный и всеобъемлющий инстинкт. Он свойственен как металлам, так и амебам. Он свойственен как человеку, так и металлу. Моему телу угрожало нападение. Удара извне я не опасалась. А вот насчет удара изнутри такой уверенности не было. Внезапное нападение могло убить меня вскоре после моего рождения. Я не одобряла этот замысел.

Я летела сквозь космос к Марсу. Я не могла говорить. Я могла лишь ощущать голосовые вибрации в своем нутре. Голоса Хиллари и Конрада, спорящих об Алисе – своей женщине в Йорк-Порте, голос капитана, устраивающего нагоняй экипажу, когда мы достигли пояса астероидов. И посреди этого потекла тайная ядовитая струя – Ларион и Беллок – их голоса отскакивали от моего корпуса:

– Беллок, ты знаешь план. Я не хочу, чтобы ты спекся в критический момент.

– Какого черта. Я знаю свое дело. Не волнуйся.

– Ладно. Объясняю. Что касается убийства капитана Агнца, это исключено. Нас двое против всего экипажа – двадцати четырех человек.

Я хочу дожить до получения денег, обещанных за эту... работу.

– Тогда остаются... двигатели…

– Я – за, если и ты за. Это боевой корабль. Ради скорости с него сняты запчасти и лишний груз. Часовые мины способны сотворить чудеса с главными двигателями. И когда это случится, у нас хватит времени свалить отсюда подальше в космос?

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Алексей Сальников Алексей Сальников

Алексей Сальников: История про квартиру

Esquire
Осенний марафон Осенний марафон

Красота окружающей природы—здесь главное действующее лицо и идейный вдохновитель

SALON-Interior
К Хабенский К Хабенский

Константин Хабенский – герой февральской обложки

Esquire
В поисках музы В поисках музы

Едем за вдохновением и красивыми фотографиями в усадьбы русских писателей

Лиза
Родительское собрание Родительское собрание

Известные родители встретились со своими успешными детьми

Esquire
Хозяин в моей голове Хозяин в моей голове

Как вернуть себе власть и перестать мыслить негативно

Psychologies
Только ты и новая музыка Только ты и новая музыка

Где брать новое, чтобы всегда было интересно?

Esquire
Добровольное принуждение: зачем банкам нужна биометрия Добровольное принуждение: зачем банкам нужна биометрия

ЦБ России представил банки, в которых можно сдать свои биометрические данные

Forbes
Тимур Бекмамбетов Тимур Бекмамбетов

Правила жизни режиссера Тимура Бекмамбетова

Esquire
Три уровня финансовых отношений в паре Три уровня финансовых отношений в паре

Как разумно договариваться друг с другом в финансовых вопросах

Psychologies
Глобальный ихтамнет Глобальный ихтамнет

Как любой конфликт разрешают наемники

Esquire
Эти 13 женщин зарабатывают столько, сколько у тебя нет даже в мыслях Эти 13 женщин зарабатывают столько, сколько у тебя нет даже в мыслях

Эти 13 женщин сделали себя сами и входят в список богатейших людей мира Forbes

Playboy
Под впечатлением Под впечатлением

Дерзкий индустриальный интерьер с аллюзиями на барокко

SALON-Interior
Как увеличить количество полезных часов Как увеличить количество полезных часов

Как найти 60 дополнительных часов в месяц

Psychologies
Город Город

Май и Рим придуманы друг для друга

Esquire
30 прекрасных женщин, которые пели, поют и будут петь 30 прекрасных женщин, которые пели, поют и будут петь

40 лет истории рок-музыки и 30 мифологически прекрасных женщин

GQ
Один на всех Один на всех

Максим Семеляк обнаруживает сбывшиеся пророчества в фильме «Брат 2»

Esquire
Секс после менопаузы: будет ли он? Секс после менопаузы: будет ли он?

Почему для отказа от секса после менопаузы нет никаких объективных причин

Psychologies
В беде не бросит В беде не бросит

Учительница Сергея Безрукова раскрыла «СтарХиту» его секреты

StarHit
Нихао, Шанхай Нихао, Шанхай

Путешествие в прошлое, настоящее и будущее одновременно

Robb Report
Заплечных дел мастер Заплечных дел мастер

Почти бесконечный боезапас за спиной

Популярная механика
Старинная шкатулка Старинная шкатулка

Архитекторы из “Вольного союза архитекторов” отреставрировали замок во Франции

AD
Сложный вопрос: в чем ходить в театр Сложный вопрос: в чем ходить в театр

Как правильно одеваться в театр?

Cosmopolitan
Семейные узы Семейные узы

Рейтинг самых богатых женщин России

Forbes
Как не «влететь», оформляя технику в кредит? Как не «влететь», оформляя технику в кредит?

Читайте о законных способах мошенничества при оформлении кредитов на электронику

CHIP
Триумф чекистов, или почему не работает «закон Яровой» Триумф чекистов, или почему не работает «закон Яровой»

Будущее «закона Яровой»

СНОБ
Контейнирование: как управлять эмоциями Контейнирование: как управлять эмоциями

Как научиться проявлять эмоции, не разрушая себя и близких

Psychologies
16 обложек пластинок, которые были запрещены цензурой 16 обложек пластинок, которые были запрещены цензурой

Мы собрали примеры самых вопиющих нарушителей цензуры

Maxim
Как превратить роутер в сетевое хранилище Как превратить роутер в сетевое хранилище

Как настроить свое сетевое хранилище

CHIP
Софи Тернер. Счастливый билет Софи Тернер. Счастливый билет

Как Софи Тернер попала в самый успешный сериал за всю историю кино

Караван историй
Открыть в приложении