Сценарист Олег Маловичко призывает жертв харассмента говорить громче

EsquireОбщество

Я могу говорить

Сценарист Олег Маловичко своим примером доказывает: заявить, что ты стал жертвой, никогда не поздно и вовсе не стыдно.

Почему они столько лет молчали? Почему стали говорить только сейчас, после разоблачений Вайнштейна? Почему не пошли в полицию, не объявили о случившемся, не наказали подлеца сразу? Почему продолжали видеться с ним, работать? И наконец – я ничего не утверждаю, но такая мысль напрашивается сама собой, согласитесь, – почему высказались одна за другой? Столько лет молчали, и тут на тебе – у всех прорезался голос.

Я не хочу обидеть жертв, но эти вопросы нельзя не задать.

Потому что жизнь – парадокс, а не порядок. Потому что мы люди, и мы ошибаемся. Потому что не все знают, что значит быть жертвой.

Жертва в нашем понимании должна быть идеальной. Мы отказываем ей в праве на слабость или ошибку. Если жертва – из-за стыда, страха, из-за непонимания, как жить дальше, – сразу не сделала все, что в таких случаях принято делать, – значит, сама виновата, время вышло.

Ведь жертва в большинстве случаев молчит, чем избавляет нас от ненужных конфликтов с тем, кто сильнее, а на случай, если жертва вдруг заговорит позже, ставит нас в морально выигрышную позицию, позволяя ничего не делать: если тебя изнасиловали, если к тебе приставали, что ж к ментам не пошла, что сидела, плакала, как дура? Есть про-це-ду-ра. А смолчала тогда – молчи и сейчас, всю жизнь молчи.

Знаете, почему молчит жертва? Потому что насильник выбирает слабых. Ему так легче. Он знает, они скорее сдадутся и будут молчать, а даже если и скажут, им не поверят, а его поддержат. Так что в известном смысле те, кто уверяет, что жертвы виноваты сами, правы – если, конечно, жизненной философией считать социальный дарвинизм. Ты слаб, а значит, подходишь на роль жертвы. Отращивай клыки, качайся, изучай самооборону с молодых ногтей, и тогда сможешь дать отпор насильнику, или он просто не полезет к тебе, увидев холодную уверенность в твоих глазах.

Он пойдет к тем, кто не готовился, кто представлял мир лучше, чем он есть на самом деле, кто ходил в розовых очках, – мы не будем жалеть их, лето красное пропели, время вышло.

Жертва молчит, потому что мы не хотим ее слушать. Потому что жертва в нашем понимании должна соответствовать некоему идеалу и сразу после акта насилия бежать заполнять формуляры, проходить процедуру, а наши – не те жертвы: не так сидят, не так свистят, не там работают, не так одеваются. Жертва молчит, потому что лучше быть жертвой, чем обвиняемой. Лучше договориться с собой, переболеть, задвинуть в темный угол памяти, забыть случившееся. Да только не получается.

Но тогда почему вдруг они начинают говорить?

Потому что, когда случается насилие, ты понимаешь, что ты один. Ты грязный. Испорченный. Сломанный. И в этом твоя вина, говорит тебе общество, пусть не открыто, но ты чувствуешь этот темный океан общественного предубеждения. Они говорят, сама виновата, имея в виду – хорошо, что не я.

И если ты молчишь, и глотаешь обиду, и забываешь травму, и улыбаешься, и живешь, словно ничего не случилось, – ты остаешься одним из них. И со временем, возможно, тебе удастся убедить себя, что ты справился, и, может, услужливая память заблокирует мрачный эпизод, но, дорогая моя, если бы все было так просто.

Подавленное воспоминание будет смотреть на тебя из зеркала; будет ждать тебя в каждой постели с незнакомцем; оно будет падать на тебя светом холодильника во втором часу ночи; оно будет вырываться криком на детей. Так уж все устроено – мы оставляем все в прошлом, а прошлое остается в нас.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Центробежность Центробежность

Гид по местам Москвы, куда редко ступает нога человека (а зря)

Esquire
Мария Стерникова о Валерии Носике: «Он был человеком необыкновенной доброты и света» Мария Стерникова о Валерии Носике: «Он был человеком необыкновенной доброты и света»

«Он, как волшебник, прилетал ненадолго со съемок, а внизу его уже ждала машина»

Коллекция. Караван историй
Пищевая ценность Пищевая ценность

Интервью с президентом компании «Мираторг» Виктором Линником

Esquire
Кто даст мне сто долларов? Кто даст мне сто долларов?

Аукционные дома Sotheby’s и Christie’s: инструкция по применению

Weekend
Больше чем поэт Больше чем поэт

Интервью с русским поэтом и музыкантом Дельфином

Esquire
Место встречи, а не экскурсия Место встречи, а не экскурсия

Как сделать культуру и искусство доступными и понятными для широкой аудитории?

Монокль
Иван Ургант Иван Ургант

Правила жизни телеведущего и актера Ивана Урганта

Esquire
«Стекло в пуантах — прошлый век» «Стекло в пуантах — прошлый век»

Почему в профессии балерины так важны верные партнеры и любовь к своему делу

OK!
Глобальный ихтамнет Глобальный ихтамнет

Как любой конфликт разрешают наемники

Esquire
Последнее думающее поколение. Кто на самом деле воспитывает наших детей Последнее думающее поколение. Кто на самом деле воспитывает наших детей

Как ИИ становится цифровым воспитателем

Inc.
Все деньги Мура Все деньги Мура

В июле 2010 года жизнь Люка Мура по прозвищу Милки изменилась раз и навсегда

Esquire
Культ личности Культ личности

Как повысить самооценку и изменить жизнь к лучшему

Лиза
Каково это — попасть в сексуальное рабство Каково это — попасть в сексуальное рабство

История Синтии из Нигерии, попавшей в рабство в России

Esquire
Тайна «пляжного тела» Тайна «пляжного тела»

«Пляжное тела»: почему оно есть у всех и в то же время не существует

VOICE
Пятиминутный путеводитель по... отравляющим веществам Пятиминутный путеводитель по... отравляющим веществам

Все о ядах и отравляющих веществах за 5 минут

Esquire
Платформенные ожидания Платформенные ожидания

Какие правила будут разработаны в рамках закона о платформенной экономике?

Ведомости
Маршрут перестроен Маршрут перестроен

Надежда Михалкова сняла дебютный хоррор

Esquire
Скоро на экранах Скоро на экранах

Кем могли бы стать молодые актеры, если бы выбрали другую профессию?

Grazia
Командир панка Командир панка

Что главный панк русской музыки делал снаружи всех измерений

Esquire
Вода в топливном баке: чем опасна, как убрать и чем это лучше сделать Вода в топливном баке: чем опасна, как убрать и чем это лучше сделать

Как действовать, если вода в значимых количествах попала в бензобак?

РБК
Закат культуры. Часть 2 Закат культуры. Часть 2

Жизнь в нищете и смерть в роскоши

Esquire
Пластыри от прыщей: как они устроены и действительно ли помогают избавиться от высыпаний Пластыри от прыщей: как они устроены и действительно ли помогают избавиться от высыпаний

Работают ли патчи от прыщей или это просто маркетинг?

ТехИнсайдер
Тимур Бекмамбетов Тимур Бекмамбетов

Правила жизни режиссера Тимура Бекмамбетова

Esquire
Дорогой лапши Дорогой лапши

Китайская лапша давно свернула с Великого шелкового пути

Seasons of life
Очищают ли растения воздух в доме? Очищают ли растения воздух в доме?

Как комнатные растения могут избавить нас от избытка углекислого газа

Наука и жизнь
Нетипичная Турция Нетипичная Турция

Изучаем турецкие Амасру, Самсун и Трабзон вместе с певицей Викторией Дайнеко

ЖАРА Magazine
Геологи раскрыли тайну Великого Лиссабонского землетрясения XVIII века Геологи раскрыли тайну Великого Лиссабонского землетрясения XVIII века

Как землетрясение 1755 года изменило Европу: научное объяснение катастрофы века

ТехИнсайдер
Разведка дрейфом: что наука ищет в Арктике Разведка дрейфом: что наука ищет в Арктике

Российские учёные изучают Арктику, чтобы понять будущее Северного морского пути

Монокль
Аграрий 2.0: 10 профессий, показывающих, как технологии меняют сельское хозяйство Аграрий 2.0: 10 профессий, показывающих, как технологии меняют сельское хозяйство

От сити-фермеров до агроинженеров — спектр новых профессий впечатляет

Maxim
Место пермской силы, или Пять веков деревянного Урала Место пермской силы, или Пять веков деревянного Урала

Культурные традиции Пермского края известны далеко за пределами его границ

Знание – сила
Открыть в приложении