Поступки и намерения / Женщина, которую мы любим
Скарлетт Йоханссон: девушка, которая не устает
В прошлом месяце она появилась на экранах в полном вооружении, сыграв в блокбастере «Призрак в доспехах». В съемке для Esquire главная датчанка Голливуда осталась без амуниции.
На моих часах четыре пятнадцать вечера, четверг, бар отеля Nomad в Манхэттене. Скарлетт Йоханссон хватает авторучку.
– Что надо писать? – спрашивает она и говорит, что напишет все, о чем я ее попрошу.
Я не знаю, что писать. «Может, вы помните наизусть отрывок из чего-нибудь? – говорю я. – Может, Шекспир? «О, муза...» Что-то в этом духе?» Она щелкает языком. «Думаю, это должно быть что-то нейтральное», – говорит она и качает головой. Когда она о чем-нибудь задумывается, то поджимает губы, наклоняется и бросает хитрый взгляд по сторонам. Она вошла сюда, в этот бар с бархатными шторами и приглушенным светом, в солнцезащитных очках и спортивном костюме, который открывает ее лодыжки. Еще она втягивает щеки, когда задумывается.
На нашем столе большое блюдо с нарезанными свежими овощами. «Crudites (с французского – салат из сырых овощей. – Esquire)», – говорю я. Наверное, это слово не используют уже лет десять.
– Господи, – говорит она, – так много овощей!
Ее голос… Он такая же часть ее, как этот макияж, как чувственные губы, скулы, ноги. Даже в шумном баре в час, когда все заказывают коктейли, ее голос легко уловим. Надтреснутый, хриплый, как если бы она пела весь день. Я не знаю, правильно ли она дышит и все ли у нее в порядке с произношением, но ее голос – он как царапанье вилок о тарелки, как лед, бряцающий в стакане с виски. Вы услышите его несмотря ни на что.
– Я хотела бы написать притчу, – говорит она. – Или что-нибудь еще. Я могу написать то, чего я чертовски долго не понимала. Сейчас-то разобралась, но вот в первый раз… Никогда не могу разобраться с первого раза.
– Что-то типа «один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти»?
– Ага, только это о птицах, о птицах в небе…
И она пишет: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Дважды. Затем смотрит на меня и, протягивая ручку, говорит: